Сам Васисуалий никогда и нигде не служил.
Служба помешала бы ему думать о значении русской интеллигенции, к каковой социальной прослойке он причислял и себя. Таким образом, продолжительные думы Лоханкина сводились к приятной и близкой теме: «Васисуалий Лоханкин и его значение», «Лоханкин и трагедия русского Либерализма», «Лоханкин и его роль в русской революции». Обо всем этом было легко и покойно думать, разгуливая по комнате» в фетровых сапожках, купленных на Варварины деньги, и поглядывая на любимый шкаф, где мерцали церковным золотом корешки брокгаузовского энциклопедического словаря. Подолгу стаивал Васисуалий перед шкафом, переводя взоры с корешка на корешок. По ранжиру вытянулись там дивные образцы переплетного искусства: Большая медицинская энциклопедия, «Жизнь животных», пудовый том «Мужчина и женщина», а также «Земля и люди» Элизе Реклю.
«Рядом с этой сокровищницей мысли, -- неторопливо думал Васисуалий, - делаешься чище, как-то духовно растешь».
Придя к такому заключению, он радостно вздыхал, вытаскивал из-под шкафа «Родину» за 1899 года переплете цвета морской волны с пеной и брызгами, рассматривал картинки англо-бурской войны, объявление неизвестной дамы, под названием: «Вот как я увеличила свой бюст на шесть дюймов» -- и прочие интересные штучки.
Илья Ильф и Евгений Петров, «Золотой Теленок»
Идеология безответственности. О главном принципе отечественной интеллигенции
Вот всё увиливал, увиливал… И понял, что надо и мне написать о русской интеллигенции. О том, как я её понимаю. Тем более, что вырос я в её среде, а отношения мои со многими старыми приятелями сильно испортились с тех пор, как я стал заниматься делом. Тут, правда, возможен ещё эффект искаженного зеркала — большая часть моих старых друзей, которые практически выпали из поля общения (не по моей вине), живут за пределами России и пользуются разными слухами. А слухи — они тем и отличаются, что к реальности отношения имеют слабое. Так что тут дело сложное, опять же, разбираться не очень интересно. Хотя один мой одноклассник, который вернулся в Россию, рассказывал мне при встрече, что некоторые наши интеллигентные общие знакомые ему про меня много гадостей говорили. Он слушал, но окончательных выводов не делал. А если бы сделал — то мы бы не встретились, и он бы не узнал, что большая часть того, что ему наговорили — полный бред.
Ну так вот, об интеллигенции. Ключевая её черта, базовая, имманентная, за которую интеллигент готов драться зубами — это отказ от ответственности. Интеллигент может давать советы, делать выводы, даже должность занять (мы таких много видели в начале 90-х) — но только с одним условием: никакой личной ответственности! Соответственно, любой из интеллигентной среды, кто такую ответственность на себя взял (например, начал делать карьеру в какой угодно области) — предатель. Если эта область — наука, то с ним ещё можно поддерживать отношения (хотя и не очень их афишируя), но всё равно всем в «своей» среде нужно объяснять, что он предатель и выродок. Отметим при этом, что поскольку отсутствие одного качества неминуемо компенсируется избыточным наличием других, то таковым у интеллигенции является гипертрофированная позиция «совести нации».
Поскольку предатель всегда омерзителен, то карьеру, с точки зрения интеллигента, может делать только человек туповатый, но подлый. Соответственно, причина карьеры никогда не может быть достойной (типа «личные качества»), но зато разные мерзопакостные варианты причин карьеры того или иного человека (особенно, если он вышел из «своей» среды) всегда в интеллигентной среде распространяются и развиваются.
Еще одно следствие — это зависть. Если кто-то из своей среды сделал какую-то карьеру, то ему искренне завидуют, объясняя при этом, что, конечно же, «любой из нас на фоне этого тупицы» … «И только врожденная порядочность не даёт нам …» Ну и про совесть нации, конечно. Выглядит это достаточно смешно — но передо мной настолько много примеров, что глаза разбегаются. При этом мой папа, который как раз никому не завидовал (и в этом смысле интеллигентом не был), когда я его спрашивал об этом, от точных ответов уходил (чтобы не говорить гадости про друзей), но сам мне завидовать никому и никогда не велел.
Те люди, которые приняты в интеллигентную среду и которым свойственна врожденная ответственность (например, была такая группа — организаторы походов), всегда находятся на некоторой периферии — с ними дружат, поскольку они люди полезные (таким был мой папа), но все равно ощущают немножко чужими. И как только папа умер — почти все его друзья как-то мгновенно исчезли. Да и вообще — если у человека нет к кому-то зависти и он пытается сам достичь нужных ему результатов — это сомнительный с точки зрения настоящего интеллигента человек.
Отметим, что в части принципиального отказа от ответственности интеллигент очень близок к чиновнику. Однако последний стремится к безответственности (в первую очередь, от общества), но о своей ответственности перед начальством и своим политическим кланом помнит отлично. А интеллигент не принимает никакую ответственность. Ну, разве что перед своими близкими. Но, опять-таки, только в рамках личного согласия.
По этой причине любая попытка опереться на этот слой (а таких попыток в истории России/СССР было несколько) не просто обречена — она неминуемо будет (и была) катастрофична. Поскольку люди, которые принципиально отказываются от ответственности, никакого содержательного результата добиться не могут. Более того, поскольку любой, кто управляет государством, а значит, достиг некоторого карьерного успеха, либо изначально «чужой», либо, что ещё хуже, предатель, то и деятельность их априори противна и омерзительна интеллигенции. А потому — она всегда держит фигу в кармане, а то и люто ненавидит власть, а значит, и страну, в которой живет. И, как следствие, любовь к разным легендам о некоторых «правильных» государствах, в которых сделать карьеру (недостижимая мечта интеллигента) может «порядочный» человек.
Именно по этой причине, кстати, люди, которые из СССР/России уехали в США, часто исчезают из поля зрения своих старых друзей — слишком уж отличается реальная картина их жизни от того, что они говорили на Родине. Цель-то обычно простая: сделать карьеру. А как только приезжаешь «туда» — сразу же начинаешь понимать, что там личная ответственность ещё выше, чем у нас… Спрашивается, за что боролись.
…В общем, в заключение можно сказать, что я, конечно, несколько утрировал отдельные моменты и нарисовал достаточно карикатурный образ — но в целом, как мне кажется, узнаваемый.
P.S.Станислав Говорухин когда-то, обращаясь к Путину, прекрасно расставил все акценты:
«Я бы ему посоветовал вообще не опираться на либеральную интеллигенцию. Вообще. Поскольку она по сути своей предательская. Та часть интеллигенции, которую Ленин обозвал не мозгом нации, а говном нации. Посоветовал бы не опираться на этих всяких либеральных писателей, лауреатов «Букера», авторов этих книг, которые читать невозможно. У нас есть настоящая интеллигенция, на которую и надо опираться»
За интеллигента замолвите слово
Сергей Новиков
Последние месяцы обогатили российский политический лексикон: «болотные», «сахаровские», «белоленточники», «хомячки», «революция норковых шуб». Пока «оранжижа» уползла зализывать раны и ждать новых инструкций от посла Макфола. И фиг бы с ними, но остался осадок, что «под раздачу» попало и вполне приличное слово — «интеллигенция». В том смысле, что этим словом стали обзывать как раз «хомячков» и обладательниц «пи…тых шуб». В том, ещё ленинском толковании интеллигенции, не как «мозга», а как «говна» нации, презирающего народ, предательски раболепствующего перед врагом, имеющего какие-то свои, отдельные от народа интересы.
Есть и другое толкование интеллигенции — из подзаборных анекдотов про «интеллигента паршивого» в шляпе и очках, всегда пасующего перед хамоватым быдлом несмотря на своё высшее образование. Ну и совсем оскомину набили глубокомысленные рассуждения на тему, что «интеллигенция» — чисто российское слово и явление. На Западе есть «интеллектуалы», но таким дерьмом как самокопание, забота о благе человечества их совершенные «яйцеголовые» заниматься не станут. Давайте внесём ясность. Ссылаюсь на книгу профессора «бауманки» Ю.Г. Фокина «Преподавание и воспитание в высшей школе».
Слово «интеллигент» ввёл в русский язык литератор П. Боборыкин в 60-х годах девятнадцатого века. И принадлежность к этой группе означает наличие следующих качеств:
обострённое чувство социальной справедливости;
приобщение к богатствам мировой и национальной культуры;
усвоение общечеловеческих ценностей (это понятие «хомячки» тоже обгадили);
следование совести, а не внешним обстоятельствам;
тактичность и личная порядочность, исключающая нетерпимость в межнациональных, религиозных, личных отношениях;
способность к состраданию;
идейная принципиальность в сочетании с терпимостью к инакомыслию;
идеальная потребность познания;
упорство в достижении истины;
бескорыстное служение истине и народу.
Как видите — всё просто и совсем не больно. Когда на лекциях упоминаю этот перечень, преподаватели-гуманитарии сразу интересуются источником, а студенты с удивлением обнаруживают наличие у себя немалого числа упомянутых качеств. И при чём здесь Ксюшади и Божены? Как затуманили в общем-то простой вопрос. Анна Ахматова: «Я всегда была с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был». Это слова интеллигента.
Для остальных — другие названия: интеллигентщина, солженицынское «образованцы», или теперь укоренившееся — «болотные». Как психолог психологам, как человек, который полвека пытается хоть немного соответствовать упомянутым признакам, прошу: не надо меня ставить рядом с Ксюшадью. Мы из другого теста сделаны. Мы хоть и терпимые, но, знаете ли — «честь имеем». А не торгуем ею.
Здоровья вам, интеллигенты. Нам ещё долго народу и России служить. Вот ещё бы «хомячки» под ногами не путались.
источник