Фото: ДМИТРИЙ АЗАРОВ «Четыре сезона Владимира Путина»
А слава - даже слава Бонапарта -
Есть детище газетного азарта.
Байрон. «Дон-Жуан»
Nicolas Gardère, avocat / Николя Гардер, адвокат
От Гитлера до Сталина, деспоты всегда завораживали. Особенно активный на международной арене, Владимир Путин, как кажется, пленил некоторых французов, находящихся в сомнении. Откуда это внезапное влечение? Николя Гардер, адвокат и основатель аналитического центра Impact!, написал диссертацию на тему «Происхождение и модели российской конституции 1993 года».
Владимир Путин очаровал французов, чувствующих себя сиротами без деспота, которому можно поклоняться.
Редко бывает, что иностранный диктатор не находит во Франции себе поклонников. Есть те, которые находятся на содержании, им платят за формирование общественного мнения, и другие, которые, презирая предполагаемые распущенность и слабость нашей либеральной демократии, мечтают о том или ином сильном лидере.
От Гитлера до Сталина, от Мао до Кастро, это давнее явление. Не так давно Ахмадинежад и особенно Чавес очаровывали у нас разношерстное созвездие анти-либералов всех мастей, объединенных общей ненавистью к Соединенным Штатам.
Путин как последний оплот белого и христианского Запада
Уход одного и смерть другого оставили много осиротевших без деспота, которому можно поклоняться. Однако в этой связи особенно интересно проследить за последними изменениями в восприятии Владимира Путина частью французского общественного мнения.
Действительно, кажется, что российский президент начинает восприниматься правыми анти-либералами (составляющими основную часть противников однополых браков) как последний оплот белого и христианского Запада (Москва-Санкт-Петербург взяты здесь как метоним России), противостоящий двум основных навязчивым идеям: исламистской угрозе и упадку нравов.
Две недавние позиции российского президента особенно способствовали укреплению и распространению этого представления, уже присутствовавшего у самых осведомленных: ужесточение законодательства в отношении гомосексуалистов и сопротивление военному вмешательству в Сирии.
Россия, хранительница золотого века
Первый пункт рассматривается как символ власти, которая принимает свой социальный консерватизм в симбиозе с православной церковью, исторически готовой прислуживать. Перед лицом Европы, считающейся полностью развращенной, и Америкой, полу-ханжеской и полу-либертарианской, Россия выступает хранительницей золотого века, то есть времени до «победы ЛГБТ».
Второй пункт отсылает к идее прозорливого лидера, противостоящего предполагаемой глобальной исламистской угрозе и решительно настроенного дать на нее ответ. Когда Запад позволяет исламу процветать в пределах своих границ и готов поддерживать исламистов в борьбе против своих диктаторов, Путин поддерживает агрессивное христианство у себя дома (напомним, впрочем, что часть России исторически является мусульманской) и в международной игре разыгрывает карту более или менее светского диктатора против исламских повстанцев.
Индивидуальные свободы ограничены
Фигура Путина тем более ценится, что его не упрекают в дефиците демократии и ограничении личных свобод в России. Действительно, в соответствии с общепринятым мнением, хорошо укоренившимся и далеко превосходящим представления правых антилибералов, русский народ не созрел для демократии, а слишком большая Россия может управляться только силой.
Путин в целом воспринимается как человек, восстановивший порядок в России после относительного хаоса ельцинской эпохи.
Кроме того, если ограничение личных свобод сводится в основном к наказанию «богохульства Pussy Riot» и запрету гомосексуальной «пропаганды», это не так серьезно, на подобные меры во Франции уповают эти новые друзья президента Путина.
«это кошка, вид сзади» В.Путин
источник