Фото:ynfpublishers.com Подводная лодка класса Collins HMAS
Farncomb и УДК «Ocean Shield» на фоне Сиднейского оперного театра и моста «Харбор-Бридж»
Австралия остро нуждается в неограниченном доступе к Мировому океану и его ресурсам, ее национальная безопасность напрямую зависит от морской торговли. Интересы Канберры простираются дальше южной части Тихого океана. Более того, изменение баланса сил в регионе заставляет страну модернизировать военный потенциал и совершенствовать стратегию и тактику его применения.
Прямые и явные угрозы Зеленому континенту
В июле 2014 г. Канберра выпустила Обзор по вопросам обороны, в котором наметила контуры своей стратегии в сфере военной безопасности в преддверии подготовки выпуска «Белой книги по вопросам обороны–2015». Как отметил в предисловии к документу министр обороны Австралии Дэвид Джонстон, в Белой книге будет представлена новая военная стратегия, основные положения которой нужно предварительно обсудить с экспертным сообществом. В их числе – вызовы и угрозы безопасности и стратегическим интересам страны, цели национальных вооруженных сил в контексте преодоления новых вызовов, отношения с другими странами и международными организациями внутри региона и за его пределами, приоритетные направления финансирования деятельности в сфере безопасности.
Авторы Обзора обосновывают необходимость выработки новой военной стратегии стремительной трансформацией Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Правительство намерено поднять уровень оборонных расходов до 2% ВВП уже через три года, в итоге они могут превысить 32 млрд долл. (сейчас они составляют 27 млрд долл. или 1,8% ВВП). Уровень в 2% ВВП планируется удерживать, по меньшей мере, до 2024 г. К тому времени это может составить в абсолютных величинах более 40 млрд долл. Официально провозглашаемая задача вооруженных сил Австралии – обеспечение безопасности страны в случае агрессии или угрозы агрессии. Источник таких угроз прямо не указывается, но оговаривается, что «стратегическая обстановка в АТР склонна к быстрым и непредсказуемым изменениям». Выделяется несколько вызовов транснационального характера, таких как глобальное распространение исламского терроризма и рост напряженности в межгосударственных отношениях, определяющих новую структуру вооруженных сил.
Австралийские военные специалисты делают упор на неизменность союза с США, который призван защитить страну в глобальном плане, тогда как усилия Канберры будут направлены скорее на защиту торговых путей, обеспечение безопасности киберпространства, борьбу с транснациональной преступностью, контрабандой, незаконным выловом рыбы.
Современное геополитическое окружение Австралии вызывает у военных аналитиков ряд вопросов. Существует ли в АТР риск полноценного военного конфликта? Какова вероятность участия в нем Австралии? Какие шаги страна может предпринять для укрепления мира и безопасности в регионе и какие операции осуществить в ближайшее время? Эксперты неоднократно отмечали, что стратегическая ситуация в АТР все более усложняется по мере того, как все большее число государств приобретает достаточный экономический и военный потенциал для продвижения собственных национальных интересов. При этом в качестве примеров доминанты силы в международных отношениях авторы приводят «аннексию Россией Крыма», споры вокруг островов в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, ядерный статус КНДР.
«Средняя держава» – либерализм или реализм?
REUTERS/Kyodo Вооружающаяся Азия: военно-техническое
сотрудничество в АТР
Фактически австралийская оборонная стратегия выстраивается в духе концепции «средней державы» , к которой Австралию склонны причислять некоторые политологи. Хотя либеральные мыслители не упоминают о роли силы во внешней политике традиционной «средней державы», Обзор по вопросам обороны Австралии оправдывает новым статусом заинтересованность страны во внерегиональных делах (в Южной Азии, Восточной Африке и на Ближнем Востоке), а также намерение существенно повысить возможности вооруженных сил, в том числе для участия в традиционных конфликтах.
В регион «непосредственной вовлеченности» (immediate neighbourhood) военные аналитики включают Индонезию, Папуа – Новую Гвинею, Восточный Тимор, Новую Зеландию и южную часть Тихого океана. В этой зоне планируется осуществлять гуманитарные миссии, проводить операции по ликвидации последствий стихийных бедствий, не исключается и развертывание миротворческих миссий. В пределах указанного субрегиона Канберра намерена действовать самостоятельно, тогда как в других районах – в составе коалиций или совместно с США. В ближайшее время должна быть создана бригада быстрого развертывания (численностью до 3000 человек) для оперативного реагирования на военно-политические и природные кризисы в регионе «непосредственной вовлеченности». При этом его географические рамки могут быть расширены.
В сложившихся условиях Австралии в скором времени придется делать стратегический выбор между союзом с Соединенными Штатами и экономическим сотрудничеством с Китаем. В документе отмечается, что отношения с Пекином развиваются продуктивно с 1972 г., с момента установления дипломатических отношений между двумя странами, и во многом определяются фоном американо-китайского взаимодействия.
Преимущества альянса с США в документе прописаны недостаточно четко – упомянут лишь доступ к разведданным и высоким технологиям. Канберра намерена продолжать сотрудничество по линии неформального объединения «Пять глаз» (США, Великобритания, Новая Зеландия, Канада и Австралия), к которому планируется подключить Малайзию и Сингапур для более полного представительства в Индо-Тихоокеанском регионе. В числе возможных партнеров по вопросам безопасности называются также Филиппины, Таиланд, Вьетнам и Мьянма.
В отношении КНР подчеркивается необходимость поддержания военных контактов, особенно в области поиска и спасания на море, оказания помощи при стихийных бедствиях. Японии отводится роль одного из главных «технологических» партнеров, а Республика Корея упоминается лишь эпизодически. Канберра считает полезным развитие многосторонних форматов сотрудничества в сфере безопасности, таких как Совет министров обороны АСЕАН+3, Региональный форум АСЕАН по безопасности и Симпозиум военно-морских сил стран Индийского океана.
Китайский вопрос сильно волнует официальную Канберру, что находит отражение и в правительственных документах. Некоторые эксперты даже рассматривают сценарии противостояния китайским истребителям в воздушном пространстве региона. Очередная антикитайская волна поднялась в феврале 2014 г., когда китайская флотилия прошла вокруг острова Ява, недалеко от принадлежащего Австралии острова Рождества, и провела в этом районе учения. Военные аналитики констатировали, что Китай будет продолжать действовать в Мировом океане в непосредственной близости от Австралии, так как там пролегают важные для него торговые маршруты и располагаются шельфовые запасы углеводородов.
Австралийцев беспокоят неясные перспективы урегулирования японо-китайского спора вокруг островов Дяоюйдао/Сенкаку и многостороннего конфликта в Южно-Китайском море. Ситуация осложняется явным намерением ВМС Народно-освободительной армии Китая потеснить позиции ВМС США в регионе. С учетом расширения американо-австралийского военного сотрудничества это создает стратегическую неопределенность относительно американских военных объектов на Зеленом континенте. Канберру не может не тревожить повышение интереса Пекина к Индийскому океану, поскольку это чревато усилением китайско-индийских разногласий, а также более частым использованием китайскими кораблями Ломбокского и Зундского проливов, представляющих альтернативу перегруженному судоходством Малаккскому проливу.
Перевооружение для «белого большинства»
www.navy.gov.au Коала между драконом и орлом. Австралийское видение стратегической обстановки в АТР
В Обзоре по вопросам обороны 2014 г. достаточно много внимания уделено перспективам развития военной промышленности Австралии. Ключевой вопрос – необходимость экономии при повышении технологического уровня техники и возможностей вооруженных сил. Правительство планирует создать в оборонной отрасли полностью конкурентную среду, но при этом будет отдавать предпочтение местным производителям. Особый акцент предполагается сделать на развитие гражданского и военного судостроения как на одну из точек роста национальной экономики.
По данным опроса Института Лоуи, 83% австралийцев считают вооруженные силы весьма важным инструментом внешней политики страны, а еще 15% – просто важным. Однако Канберра пока не выработала стратегическое решение относительно разумного максимума военных расходов. Сегодня 7% бюджета страны уходит на оборону – это четвертая по значимости статья после социальной безопасности и благополучия населения, здравоохранения и образования. Достаточно интересным представляется следующее умозаключение: повышение расходов на оборону возможно только в условиях сохранения подавляющего большинства кельтско-саксонского населения. В случае возрастания доли мигрантов и их влияния на социально-политические процессы данная статья будет сокращаться в пользу общественно значимых.
Австралийские военные эксперты отмечают, что флот должен представлять собой «основательную и гибкую силу» (credible and flexible force), достаточную для сдерживания и – в случае необходимости – разгрома врагов Австралии. Среди приоритетов – эсминцы типа «Hobart», первый из которых должен войти в строй в 2016 г., универсальные десантные корабли «Canberra» (головной ВМС примут в самое ближайшее время), высадочные катера LCM1E. Не исключается строительство дизельных подводных лодок повышенной скрытности на основе лучших мировых образцов.
В задачи сухопутных войск Австралии входит «сдерживание и устранение угроз суверенитету». Ввиду относительно небольшой численности населения и малой вероятности ведения боевых действий на материке численность австралийской армии в мирное время не превышает 30000 человек. В числе боевых подразделений – три бригады, три полка спецназа, батальон морской пехоты, полки армейской авиации, беспилотных летальных аппаратов, разведки и части обеспечения. Основа бронетанковых сил – 59 танков «Abrams», около 680 БТР и 740 защищенных автомобилей. Армейская авиация представлена 22 вертолетами огневой поддержки «Tiger», 34 многоцелевыми вертолетами «Blackhawk» и другими машинами. Армия также располагает пусковыми зенитно-ракетными установками, буксируемыми гаубицами, минометами.
На военно-воздушные силы возложены также задачи по защите от возможного морского или воздушного нападения, прикрытию морских коммуникаций, проецированию силы в южной части Тихого океана, участию в международных операциях по обеспечению глобальной безопасности и стабильности. Основу парка составляют машины на платформе F-18. Среди инноваций – базовые патрульные самолеты (БПС) «Poseidon», самолеты дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛОиУ) «Wedgetail», средние транспортные самолеты «Spartan». Изучается вопрос о закупке многоцелевых самолетов F-35, которые могут заступить на боевое дежурство только к 2020 г. Некоторые эксперты объясняют развертывание беспилотников большой дальности, БПС и самолетов ДРЛО увеличением военной активности Китая в регионе.
Борьба за самое южное «жизненное пространство»
www.bhdani.ba
Важный вопрос для всего региона – антарктическая политика Австралии. Доктринальные документы военного характера ее обходят, что объясняется, прежде всего, особым правовым статусом самого южного континента. Вместе с тем Канберра осознает, что, несмотря на номинальные претензии на 42% Антарктиды, ей придется отстаивать свои интересы в острой конкурентной борьбе.
В октябре 2013 г. Австралийский институт стратегической политики выпустил обзор «Холодные расчеты: антарктические вызовы для Австралии» («Cold Calculations: Australia’s Antarctic Challenges»). Авторы документа пытаются разобраться в целесообразности ежегодного выделения средств на национальную антарктическую программу в объеме, по меньшей мере, 112,8 млн долл. Среди главных целей деятельности Канберры в антарктической зоне называются следующие: сохранение суверенитета над территорией; уход от конфронтации и милитаризации; защита окружающей среды; извлечение экономической выгоды.
Антарктика находится перед лицом нескольких вызовов, таких как столкновение суверенитетов, увеличение интенсивности рыбной ловли и туризма, освоение запасов полезных ископаемых, рост интереса Китая. В Договоре об Антарктике 1959 г. говорится об обеспечении использования континента в интересах всего человечества, о свободе научных исследований, о запрете военной деятельности. Сегодня территориальные притязания на континенте, помимо Австралии, имеют Аргентина, Великобритания, Новая Зеландия, Норвегия, Франция и Чили. Право выдвинуть подобные претензии оставили за собой Перу, Россия, США и ЮАР. Вероятно, по мере роста потенциалов тех или иных государств будут расти и их амбиции относительно Антарктики, особенно в ее восточном секторе, что ставит Австралию в непростое положение. Среди первоочередных претендентов на территориальный передел авторы документа называют Россию и Китай, которые все активнее занимаются исследовательской деятельностью в регионе. Значительные интересы имеют также Южная Корея и Индия.
С одним судном ледокольного класса сложно быть антарктическим лидером, поэтому Канберре стоит включить в свои кораблестроительные программы как гражданские суда, так и патрульные корабли, способные действовать в так называемом Южном океане. При этом не исключено углубление сотрудничества с европейскими государствами, которые могут оказывать технологическое и финансовое содействие, а также физически защищать австралийские интересы в обмен на преференции.
Хотя в австралийских военно-стратегических документах Антарктика никогда не фигурировала, некоторые положения на нее все же распространяются. Так, в Белой книге 1987 г. говорилось о готовности страны отстаивать демилитаризованный статус Антарктиды. В докладе «Защита Австралии в азиатско-тихоокеанскую эру: Сила 2030» («Defending Australia in the Asian-Pacific Century: Force 2030») речь шла о необходимости обеспечения суверенитета ряда островов и акваторий в антарктической зоне и о потенциальных вызовах, требующих военного ответа.
Стоит также упомянуть инициативу министра по охране окружающей среды Австралии Г. Ханта, который учредил правительственную коалицию за принятие двадцатилетнего стратегического плана исследований Антарктики и Южного океана. Предложение включает в себя несколько ключевых моментов: обеспечение надежного доступа к антарктическим территориям Австралии с расширением подконтрольной зоны; усиление влияния в системе Договора об Антарктике; достижение особого статуса Тасмании как отправной точки для освоения и исследования Антарктиды.
Вполне вероятно, что Белая книга–2015, основные положения которой активно обсуждаются в Австралии, будет содержать конкретные предложения по обеспечению военной безопасности в южных частях Тихого и Индийского океанов и суверенитета в Антарктике. Несомненно, мы увидим дальнейшее воплощение политики Канберры как «средней державы», которое будет заключаться в расширении географического ареала влияния и арсенала средств воздействия на партнеров и конкурентов. Следует отметить, что мотивация к повышению оборонительных возможностей Австралии не слишком убедительна с учетом явного отсутствия геополитических конкурентов и крупных территориальных споров. Роль же Зеленого континента как очередного непотопляемого американского авианосца чревата еще большими репутационными потерями и экономическими рисками. Некогда Австралия воспринималась как инициатор важных мирных инициатив, сегодня же наметился упор на военную силу, что может неблагоприятно сказаться на и так достаточно сложном климате Индо-Тихоокеанского региона.
Россия имеет богатый опыт сотрудничества с Австралией в различных областях – от атомной энергетики до исследования Антарктики. Присоединение Канберры к режиму антироссийских санкций Москва расценила как свидетельство политической незрелости и неспособности страны проводить самостоятельную сбалансированную внешнеполитическую линию. Несмотря на явное нежелание австралийских экспертов говорить о ситуации стратегического выбора, Австралии все же придется его сделать, и это будет выбор не между США и Китаем, а между подчинением и авторитетом.
Фото: khongthe.com F/A-18A «Hornet» КВВС Австралии над Сиднеем F/A-18A
источник