Фото - Макс Авдеев.
Дебальцево. Послесловие
Илья Кива, замначальника МВД Донецкой области
Еще до начала так называемого «режима тишины» МВД организовала широкомасштабную эвакуацию мирных жителей Дебальцево. Из города выехали не все – остались единицы, которых невозможно было уговорить.
Сейчас в городе полностью разрушены административные здания, частично разрушены здания горадминистрации, городского отдела милиции, полностью разрушен железнодорожный узел.
Почему мы держали Дебальцево последние дни?
Потому что готовились укрепрайоны, технические сооружения. У нас был план на то случай, если противник не будет соблюдать режим тишины, и будет продолжать систематические обстрелы наших позиций.
Согласно этому плану, мы, во избежание потерь личного состава, передислоцировались на новый подготовленный рубеж.
Мы не отвечали на массированные удары по нашим позициям после перемирия. Мы не могли полноценно вести оборону своих позиций, и для того, чтобы не дать предлога для срыва минских соглашений.
На сегодняшний день все батальоны, подчиняющиеся МВД, выведены из Дебальцево. Погибших нет, есть 1 тяжелораненый.
Был ли котел? По моим оценкам, скорее нет. Это было частичное оперативное окружение наших сил, которое фактически давало возможность нам удерживать свои позиции и готовить укрепрайон под Дебальцево.
Противник решил, что ему проще будет выбить нас из города, если разрушить инфраструктуру и железнодорожный узел.
Для них Дебальцево – политический вопрос, который необходим, в том числе для ведения своей информационной кампании о как бы «завоеванных новых городах». Скорее всего, они займутся ремонтом и восстановлением этого узла. Но в том состоянии, в котором он сейчас находится, его использовать невозможно. Город фактически превратился в руины.
По итогу мы выровняли фронт и убрали «аппендицит».
Евгения Янченко, координатор медицинской части 25-го мотопехотного батальона сектора С
В Дебальцево вместе с 25-м батальоном мы находились с осени. За четыре месяца – в нашем секторе мы потеряли 8 человек. А за последние три недели (с 24 января) – 18 человек погибших, около 35 раненых, 3 человека – пропавшие без вести, 2– в плену.
Эти цифры говорят о динамике военных действий.
За три недели мы наблюдали, как противник пытался нас окружить, захватывая соседние поселки – Углегорск, Чернухино, Никишино, Логвиново.
15 февраля в день перемирия ударами градов был накрыт штаб С. На следующий день обстреляли Артемовск. 17 февраля – прямое попадание в командный пункт 25-го батальона, к счастью, никто не пострадал. Последние два дня были уличные бои в самом Дебальцево.
Поэтому не было возможности даже доставить продукты своим бойцам в городе. Дороги были заблокированы, обстреливались все автомобили, в том числе скорые машины. На мой взгляд, парамедика, котел все-таки был.
Сейчас войска выходят с боем, уже выведена большая часть наших военных. Полностью выведен 25-й батальон.
Эдуард, солдат 17 танковой бригады, 40 батальон
Мы стояли в Дебальцево, потом в Новогригорьевке. От этого города и поселка практически ничего не осталось. Градами и смерчами, ураганами и артиллерией все было уничтожено, все в руинах, я иначе как Сталинград это назвать не могу.
Потери начались после 22 января. Самые тяжелые дни были после подписания Минских соглашений - с 12 до 15 февраля. Часть ребят попали в плен, потому что выхода у них не оставалось, просто закончились боекомплекты.
Мы стояли возле депо в Дебальцево. Слева наша позиция не была прикрыта, и боевики «ЛНР» пошли на прорыв. Мы отбивались, как могли.
У нас погиб Валера, позывной Грек, он был ранен в висок. Но мы не могли до него добраться, а на второй день, когда уже вернулись, в груди было еще три пули. То есть они стреляли в него уже мертвого. Мы точно знаем, что когда уходили, он уже был мертв. Его накрыли плащ-палаткой и собирались эвакуировать, но не смогли забрать, потому что ситуация не позволяла – по нам стреляли прямой наводкой.
Оказалось, что они (боевики - УП) позвонили всем его родственникам и сказали, что его бросили боевые товарищи. Когда я уже позвонил его жене – у нас долгое время связи не было, не было возможности даже зарядить аккумуляторы – она мне ответила, что уже все знает. Они ей сказали, что мы его застрелили, чтобы не мучился. Но это исключено, потому что если бы стреляли в него живого, там бы осталась кровь.
Сейчас тело уже находится в Артемовске. Своего боевого товарища мы вывезли, относительно других ребят я не готов сказать.
На помощь к нам пришли десантники из 95 бригады. Так начались уличные бои. Боевики подошли к нам впритык, и мы вынуждены были отойти на время. Когда вернулись, оказалось, что они забрали часть продуктов наших и вещей.
15 февраля был выдвинут ультиматум – или мы сдаемся, или нас окружают. Но мы это предложение конечно не приняли. Они нас начали атаковать. Сначала была пехота, но потом они поняли, что нас не взять, и начали разбивать здание. Из-за этого в здании были большие пробоины.
Когда обменивали тела, к нам на переговоры приходили их начальники. По одному было видно, что кадровый русский военный, но подтверждений у меня не было никаких. Те документы убитых боевиков, которые я видел, это были украинские военные билеты и «ДНР» и «ЛНР».
Нам приказано было сжечь и подорвать боеприпасы. Так мы ушли в Григорьевку и пробились к своим. Продержались двое суток, а потом решили идти на прорыв, потому что фактически были окружены.
Прорывались колонной – 40 батальон, 48бригада, еще какие-то подразделения. Это было решение командира батальона. Нас обстреливали, но обошлось без потерь. Всего за это время около 18 убитых и 60 раненых.
У нас потерялся мой земляк – зам командира батальона, буду надеяться, что он жив, и просто попал в плен. Будем его искать и надеяться.
Какое там будет политическое решение по нам, я не знаю. Одно я точно могу сказать – мы свои позиции не оставляли, и перевес в силе и технике противника был.
Город и его окрестности разрушены полностью. Даже не представляю, как это все можно восстановить.
Штефан Шолле, журналист
Вчера мы пытались пробраться как можно ближе под Дебальцево. У нас был один вопрос - действует ли перемирие?
Выезжая из Артемовска, мы слышали артиллерийский обстрел с двух сторон. Тем не менее, мы проехали до Зайцево, потом до села Мироновское, заехали в Светлодарск.
Заехали на украинский блокпост. Военные назвали нас сумасшедшими и запретили ехать дальше. Мы доехали под Луганское, там недалеко стоит батальон «Донбасс». Уже во вторник по настроению было понятно, что украинским военным непросто, перемирия нет, а их возможности ограничены.
Мы побывали в селе Мироновское под Дебальцево. Там еще сохранилось 80% жилого фонда, но люди живут в подвалах, нет света, электричества, тепла. У кого-то есть генератор, но нет денег, нет бензина, чтобы его использовать.
В Мироновском есть ПТУ, там самое большое бомбоубежище. Там нам люди рассказывали, что это украинцы по ним стреляют, и что они не за «ДНР», но против Украины.
Но через сто метров от ПТУ живет тетя Надя, украинский патриот. Она нам показывала на грады, которые летели с юго-востока, со стороны «ДНР». И они с соседями периодически ругаются на идеологической почве. Другие нам показывали снаряды, которые летели с севера.
Все эти села под Дебальцево сейчас – это выжженная территория. Светлодарск, Луганское, Мироновское превращаются в новое Дебальцево. Мирная жизнь здесь уничтожается. Там мы видели много украинских военных. Видимо, там будет новая линия фронта.
Мне понравилось настроение украинских военных, у них высокий боевой дух, и, кажется, они хорошо подготовлены.
А вот в Артемовске мы столкнулись с другим абсурдом – хотя к ним приближается линия фронта, население не готово признать, что они прифронтовой город. Все работает, люди гуляют с колясками, мальчики в центре города катаются на горных велосипедах…
источник