Пока в украинской гражданской войне наметилось нечто вроде паузы, можно немного заняться общей теорией украинства.
Вот уже два года мы наблюдаем за тем, как свидомые евроукраинцы, ведомые чувством майданного патриотизма, пытают, доносят, расстреливают и люто ненавидят «сепаров», «колорадов», «руцкий мир», «рашистов», «лугандонию» и «даунбасс» — всех «врагов Украины». На протяжении тех же двух лет евроукраинцы лелеют главную мечту победившего Майдана — отмену виз, — которая нужна для того, чтобы уехать работать на непрестижные работы в европейские страны.
У российского исследователя украинства возникает закономерный вопрос: как можно строить национальную идентичность на желании поскорее ломануться в Гамбург чистить немцам туалеты?
Давайте на него ответим.
Страна парадоксов
Начнем с того, что для русского взгляда украинство вообще полно парадоксов.
Так, например, на «Ридной Неньке» постоянно декларируется некая «гидность», «вольный козацкий дух» и «свобода», которые никак не позволяют украинцам считать русских за братьев. Однако в то же самое время мы наблюдаем совершенно раболепное поведение «козаков» в отношении любого американского чиновника, готовность встать перед ним на колени, впустить в святая святых, выполнить любое его распоряжение. Любая же непокорность американскому или европейскому чиновнику понимается свидомыми как имперский комплекс, который нужно обязательно выдавить из себя по капле вместе с «советским и русским рабством».
Сторонники евроинтеграции не устают заявлять, что Украина — прогрессивная страна, которая стремится развивать промышленное производство, науку, космос. Однако «идеальная Украина» теми же самыми людьми представляется в виде картины с хатой, плетнем, крынками, наливочкой, варениками и вездесущей вышиванкой. В полном соответствии с этой картиной промышленность на Украине систематически уничтожается, а социальная ненависть к промышленному Востоку пылает как печь крематория.
Объявляется, например, что Украина — страна рыцарских традиций, но в качестве героев она почитает карателей и палачей — Бандеру и Шухевича. Декларируется, что Украина — государство-наследник Древней Руси, но при этом в ней старательно изживается все русское.
Сплошные противоречия и взаимоисключающие параграфы.
Нам в России кажется, что эти противоречия неустранимы. Что с такой коллективной шизофренией невозможно жить. Мы поражаемся тому, как носители этого расколотого мировоззрения все продолжают и продолжают его воспроизводить, хотя результаты его практического применения все ярче демонстрируют его неадекватность.
Однако на самом деле никакого раскола, диссонанса или противоречий внутри украинского мировоззрения нет. Все там предельно логично.
Чтобы пояснить, что происходит, я, пожалуй, прибегну к сравнению из мира сказочного кино.
В ожидании укуса
Представьте себе — среди людей живут во всем похожие на человека бессмертные существа. Это бывшие люди, переродившиеся при помощи неизвестной древней магии. Они могущественны, они сильны, они владеют неведомыми для человека возможностями. Они богаты. Они красивы. Они пьют человеческую кровь.
Обычная деревенская девушка из небогатой семьи, которая ничем не отличается от себе подобных, ведомая чувством, вспыхнувшим к одному из кровососов между катанием на его роскошной машине и прослушиванием его роскошной аудиосистемы, хочет присоединиться к кровососущей нежити. Стать такой же как они — сильной, бессмертной, стильной и богатой. Но избранник девушки не уверен, что она готова к таким жертвам. Тем временем, помешать влюбленным воссоединиться стремятся волки-оборотни и враждебный клан вампиров.
Это, как нетрудно догадаться, не только краткое изложение сюжета сериала «Сумерки», но и довольно точное, за некоторыми нюансами, описание сути украинской евроинтеграции.
Вампиры здесь символизируют западную элиту — вершину пищевой пирамиды. Внешне они совпадают с Homo sapiens, но имеют иную, перерожденную внутреннюю сущность — к которой приложены власть, сила, богатство, красота, потребление. Вхождение в западную элиту — евроинтеграция — происходит через укус, как награда хорошей пище за идеально правильное поведение. Укус должен привести жителя Незалежной к внутреннему перерождению и превращению в высшее существо.
Основание для кооптации в евроэлиту в украинском мифе и в саге «Сумерки» одно и то же. Это единственный способ спасти девицу от преследований других элитных потребителей-отморозков и стаи советских оборотней.
В принципе, перед нами — современный мутант средневекового мышления, в котором крестьянская девушка считала хорошей карьерой саму возможность попасть в замок в качестве прислуги, удачно подвернуться хозяйскому сыну с задранным подолом и войти в привилегированное сообщество вперед передом. А там, быть может, и свадьба ждет.
Советское прошлое, в мутантской интерпретации, — это история надругательств над девичьей красой, которую вытряхнули из вышиванки, обрядили в телогрейку и заставили работать: строить ДнепроГЭСы, Южмаши и Харьковские тракторные. Превратили невесту в рабочую лошадь.
Роль СССР и России в саге «Сумерки» исполняют волки-оборотни и вампиры — то есть, отморозки, не признающие права женского архетипического персонажа удачно присоединиться к клану нежити и желающие забрать ее себе. Они служат одновременно препятствием на пути к евроинтеграции и главным ее обоснованием, поскольку отказать девице и не инициировать ее означало бы бросить ее на растерзание этим вот «темным силам».
Это важный момент. Никаких других обоснований для превращения девушки в вампира ни в украинской легенде, ни в мире «Сумерек» нет, поскольку сама девица ничего особенного из себя не представляет. Единственное ее достоинство — то, что она искренне и полностью желает принадлежать кровососущему избраннику. То есть ведет себя как примерная, идеальная пища.
Цивилизованный каннибализм
Вопрос украинской евроинтеграции — это вопрос не о том, какой цивилизацией быть, а о том, какой цивилизации принадлежать. Принадлежать, а не быть! Вот ключевая разница.
Именно отсюда идет украинская мода сравнивать достижения России и СССР не со своими собственными, а с достижениями Запада, Европы и США. Женщина не соревнуется с мужчинами, она сравнивает их. И сравнение это выглядит следующим образом: в одном случае Украине грозит законный брак, в другом — место прислуги с обязательным интимом. Но в первом случае ей придется впрячься в хозяйство, а во втором случае интим, оказанный в достаточном объеме и с хорошим качеством, открывает путь к пусть аморальной, но зато вполне беззаботной жизни.
Украина должна, в понимании европатриота, вообще избавиться от истории. История старит, а красавица должна быть вечно молодой. Неизменной и вечной. Прогресс, промышленность и все остальное, что может привлечь на территорию Украины историю, — это зло, подвергающее украинский рай опасности. Украина должна быть местом отдохновения, родимой хатой с краю, где никогда ничего не происходит. Не местом работы и приложения трудов, а местом отдыха, куда будет возвращаться украинец. Потолок промышленности — пивоварня.
Одно из самых ужасных злодейств москалей, в глазах евроукраинца, заключается в том, что они своей деятельностью заманили на территорию Украины XX век — с городами, индустрией, городской одеждой и городским же ритмом жизни. А так было хорошо в славном XIX веке на хуторе в вышиванке — горилочка булькала, свинки хрюкали…
В этот момент у кацапа, который всю свою жизнь обязан быть, а не принадлежать, возникает вопрос к «небратьям»: «А на что же вы будете жить? Как вы в XXI веке собираетесь добывать хлеб насущный?» Но ответ на него уже есть — и это ответ принадлежности: «Мы будем принадлежать европейской цивилизации, и за это европейская цивилизация позволит нам сосать вашу москальскую кровь, и так процветать».
Вообще говоря, возникший в кино и литературе тренд снимать и писать про вампиров, которые по моральным основаниям отказались от человекоубийства и живут на пакетиках от доноров, — это современное оправдание Европы, и Запада в целом, сумевших на долгое время сделать колониальную политику, то есть самый настоящий каннибализм, неочевидным и крайне опосредованным делом, цивилизованным и чистым.
Эти «цивилизованные» вампиры противопоставляются полуживотным совкам, воняющим псиной, живущим в лесах как звери. Разница в том, что в саге они рассмотрены с некоторой долей симпатии. Просто у саги нет цели объяснять, почему всех совков надо убить, — фильм всего-навсего тешит самолюбие девочек, которым предстоит всего в жизни добиваться самим, и не в вертикальном положении. А вот в украинском мифе все жестче. В нем прекрасная цветущая деревенская Украина подвергалась брутальному насилию, вынуждена была предать свою женскую суть и стала заниматься несвойственным ей тяжелым индустриальным трудом.
В саге «Сумерки» есть момент, когда главная героиня и будущий волк-оборотень вместе делают мотоцикл. В украинской легенде в этом месте было бы жестокое принуждение героини к изготовлению мотоцикла, с прищемленными пальчиками, измазанными в машинном масле. Собственно, западенская пропаганда так это и представляет уже который год: промышленность Юго-Востока — это следы скверны, занесенной на чистое благоуханное деревенское женское тело Украины.
Выбор в пользу нелюди
Сходство саги «Сумерки» и украинского евроинтеграционного мифа прежде всего в том, что тот и другой являются постмодернистским обратным переосмыслением средневекового мировоззрения, в котором все вещи и понятия превращаются в свою противоположность. На самом же деле, если возвратиться к преднамеренно утерянным координатам, то речь идет об этическом выборе в пользу могущественного и комфортного Зла.
Сага «Сумерки» и украинская евромечта — это грезы о том, как люди должны видеть элитную проституцию с точки зрения проститутки, то есть как вариант истории успеха. Это приклеивание на место и припудривание носа, отвалившегося от сифилиса.
И втайне евроукраинцами это вполне осознается. Отсюда вытекают все расхождения между теорией и практикой евроинтеграции, на словах декларирующей уважение к правам человека, ценность человеческой жизни и верховенство свобод, но реализующей себя через насильственное презрение к правам, свободам и жизни. Потому что суть вопроса — переход на службу к сверхчеловекам с возможным последующим перерождением в них.
К сверхчеловекам, в которых русская культурная традиция безошибочно определяет нелюдь.
источник