Глобализация — это отнюдь не процесс консолидации. Это подведение хозяином мира черты под новым мировым порядком. Идеалист Фукуяма в 1992 году объявил, что с демократией настанет «конец истории», а американцы свято уверовали в то, что с крушением СССР холодная война кончилась, и хозяин-гегемон на планете остался один.
А Европейский Союз, скажете вы? Во-первых, он недалёк от раскола, а во-вторых, если кто его и сохранит, так это Германия. А взамен, пожертвовав частью своего бюджета, она выторгует себе политические привилегии, даже не сомневайтесь. Вполне может быть, что у ЕС появится и немецкий президент. Но это так, к слову о гегемоне.
Во всём мире идёт сейчас «парад суверенитетов». Будь жив Борис Николаевич, он бы засмеялся и сказал: во, Запад взял с меня и товарищей Кравчука и Шушкевича пример.
В Китае бунтуют уйгуры. Точнее, там выступают за «независимость» террористы из Исламского движения Восточного Туркестана (ETIM) и Восточно-туркестанской ассоциации образования и солидарности (ETESA). Китайцы выступления уйгурских исламистов жестоко подавляют.
В Квебеке на выборах 4 сентября победили сепаратисты из «Parti Quebecois», выступающие за отделение провинции от Канады. В прошлом партия дважды устраивала референдум по вопросу отделения: в 1980 и 1995 гг. На первом плебисците против отделения Квебека высказалось 59,6% голосовавших, а на втором — 50,6%. Впрочем, сегодня победа сепаратистов не означает, что население Квебека активно и в полном составе выступает за отделение провинции от Канады. Согласно проведённому недавно опросу общественного мнения, лишь 28% квебекцев поддерживает идею о самостоятельности провинции. Тем не менее, победа партии сепаратистов говорит о многом.
В 2014 году пройдёт референдум о независимости Шотландии. На голосование вынесут единственный вопрос: «Хотите ли вы полной независимости?» Причём премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон и первый министр Шотландии Алекс Сэлмонд подписали соглашение, по которому будет разрешено голосовать всем шотландцам старше 16 лет. А ведь шотландцы-подростки считаются основными сторонниками суверенитета.
Даже Техас, и тот бурлит. Иные радикалы там считают, что гражданская война за отделение этого привилегированного штата — неизбежна. Например, Том Хэд, судья и главный администратор округа из Лаббок Каунти, публично, через прессу, предупредил Обаму о возможной гражданской войне — в случае переизбрания последнего. Сейчас этот судья убеждает депутатов в том, что гражданская война неизбежна, и последует она тотчас за переизбранием Обамы. Поэтому необходимо приготовиться к «худшему», то есть к «гражданским беспорядкам, гражданскому неповиновению» и даже, вероятно, «войне». Судья Том Хэд и комиссар Марк Генрих полагают, что бунт недовольных Обамой техасцев явится подавлять миротворческая солдатня из ООН. Но этот мистер не собирается пускать в родной штат и Лаббок Каунти военных: «…Итак, я встану перед их бронетранспортёром и скажу: «Парень, тебе нечего здесь делать».
Всё это, конечно, связано с предвыборной ситуацией. Тем не менее Техас — штат не только особенный по своему политическом статусу, но и населённый весьма горячими людьми. Тут любят не только стрелять, но и смотреть на смертные казни, которым с удовольствием подвергают даже слабоумных. Кстати, оба Буша — выходцы из Техаса.
Помимо США, Канады, Великобритании и Китая, «парад суверенитетов» может коснуться и государств помельче — например, Испании. Здесь давно мечтают обрести независимость Каталония и Страна Басков. На недавних выборах в последней снова победили националисты. Большинство голосов получила Баскская националистическая партия.
В Бельгии фламандские националисты после победы на выборах в местные органы власти во Фландрии выдвинули ультиматум правительству. Они потребовали превращения страны в конфедерацию. 14 октября об этом прямо заявил лидер партии «Новый фламандский альянс» Барт де Вевер, который получил 38% голосов в Антверпене и фактически взял под контроль второй по величине экономический центр страны. Он заявил, что партия «стала крупнейшей партией Фландрии после Второй мировой войны», которая «получила вотум доверия фламандцев для выхода из экономического и политического кризиса». Фламандский политик подчеркнул, что с франкоязычной Валлонией в составе Бельгии ему не по пути: «У нас две культуры и две демократии… Наш национализм — это не цель, а средство движения к собственной демократии во Фландрии».
Имеет ли смысл напоминать об Югославии — вернее, о том, во что она превратилась и продолжает превращаться, при том, что на Балканах крепчает исламизм ваххабитского толка? Меньше вспоминают «бархатный развод» Чехословакии, поделённой 1 января 1993 г. на Чехию и Словакию. Наверное, потому, что развод этот — мирный, хотя большинство чехов и словаков высказалось против него. (Последнее ничего не значит; в СССР народ на соответствующем референдуме тоже высказывался за Союз).
Но есть ещё два Судана, Ливия с её Киренаикой, наконец, вероятность появления на карте мира Курдистана… Там миром и не пахнет. Раскол Сирии на религиозные анклавы курдов, друзов, шиитов и суннитов — одна из ближайших задач США.
И всё чаще в мире раздаются голоса сепаратистов, считающих «парад суверенитетов» панацеей от финансового кризиса. Сепаратисты всё чаще приходят к власти, если это им позволяет демократическая система выборов. Одно дело — авторитарный Китай, жестоко расправляющийся с уйгурами и ограничивающий их религиозные отправления, другое дело — Европа или США.
Прежде чем мы перейдём к России, скажем несколько слов о федерализме и его противниках. Федеративное устройство подразумевает равные права субъектов в составе государства. Противников федеративного устройства, гарантирующего субъектам определённую юридическую и политическую самостоятельность, едва ли не больше, чем сторонников. Федерация вовсе не обязательно означает крепкое государство.
Весьма показателен пример Индонезии, страны с населением в 190 миллионов человек, чья протяжённость — почти 5 тысяч километров. Сложность управления здесь в том, что её территория разбита на 13.500 островов, а культура крайне неоднородна. Освободившись от Нидерландов, индонезийские правители решили ввести здесь федеративное устройство — и что же? Сильнейшие внутренние конфликты, кульминацией имевшие резню, устроенную калимантанскими даяками, едва не развалили страну. В итоге лидерам государства стало ясно: наделение Калимантана автономией приведёт к её последующему отделению от Индонезии. Правда противников федерализма восторжествовала.
В качестве аргументов противники федерализации приводят следующие доводы. Во-первых, федерализация опасна распадом страны на удельные княжества. Во-вторых, эти самые княжества могут запросто скатиться к неофеодализму. В-третьих, от федерализации станет хуже бедным регионам страны, а богатым лучше. В-четвёртых, вырастет число местных чиновников и соответственно расходы на их содержание.
Всё это может быть как верно, так и неверно.
Распасться могут и унитарные государства. Рост расходов на чиновный аппарат спрогнозировать нереально, поскольку «вертикаль власти» — это вовсе не пример принципа федерализма, как часто считают. Федерализм — это как раз «горизонталь», где центральная власть и республиканские правительства решают разные задачи, которые не должны дублироваться.
Проблема бедных регионов вполне успешно может решаться именно при федерализме. Впрочем, от перегибов и перекосов здесь никто не застрахован. Например, финансирование расходов Чечни из федерального бюджета России доходит до 90%. Нет ничего удивительного в том, что многие таким дотированием возмущаются.
Что касается удельных князьков, сепаратизма и неофеодализма, то эти беды и вправду могут проявиться с новой, мощной силой — стоит только заговорить о «самостоятельности», «обновлении», «возрождении» — в общем, примерно о том, о чём начал в своё время твердить по телевизору товарищ Горбачёв, известный миротворец, при котором националисты в СССР воспрянули духом. За «возрождением» обычно сразу следует партийный тезис о «независимости». Хороший пример из смутного перестроечного времени — Литовская ССР. Тамошнее движение «Саюдис» вначале ратовало за перестройку и гласность, а затем, на выборах 1990-го года, выступило за отделение Литвы от Советского Союза.
Но СССР давно нет; территориально проблема стала «мельче». Теперь уже спорят о том, насколько плох федерализм в России: ведь ваххабиты не перестают вести подпольную войну на Кавказе, инциденты с исламистами начали происходить в Татарстане. Согласно открытой статистике, которую можно получить в Интернете, из регионов, где действуют боевики-исламисты и вообще мусульмане-радикалы, русское население уходит (надо также заметить, что второй причиной убывания русских в проблемных регионах является и низкая рождаемость). Если в 2002 году русских в Чечне было 3,7% от численности населения, то в 2010 осталось 1,9%. В Кабардино-Балкарии в 1989 году русских было 31,9%, в 2002 — 25,1%, в 2010 — 22,5%. В Ингушетии русских осталось к 2010 году всего 0,8%: большая их часть бежала оттуда из-за чеченского конфликта, взамен там осели переселенцы из Чечни и Северной Осетии. В Дагестане русские составляли в 1979 году 11,64%, в 1989 — уже 9,21%, в 2002 — всего 4,69%, а в 2010 — 3,60%.
В иных регионах — можно взять, к примеру, Татарстан, Мордовию, Удмуртию или другие республики, — национальной проблемы или нет, или она не стоит так остро, как на конфликтом Кавказе, подпитываемом, кстати, из-за рубежа. В Удмуртии так и вовсе русских прибыло: в 1989 г. русские составляли 58,87% от общей населения, в 2002 г. — 60,12%, в 2010 — 62,20%.
Однако существует мнение, будто сепаратизм со временем — во всех республиках России — окажется той силой, которая разрушит государство. Причиной возможного распада России явится как раз федеральный принцип. «Парад суверенитетов» — это то, что возможно при известной самостоятельности равноправных субъектов. Не будь федерации, твёрдо подчиняй себе центр все области, избавься он от республик и вполне тоталитарно прекрати все протесты (вероятно, подобно тому, как китайская центральная власть с помощью оружия усмиряет уйгур), не было бы ни национальной, ни религиозной проблемы. Любое «возрождение» гасилось бы в самом его зародыше.
Противники федерализма предлагают жёсткие варианты политического решения: чтобы Россия могла продолжать двигаться по пути к величию, ей нужно максимально урезать права республик или же вовсе упразднить национально-государственные образования, ошибочно пестуемые ещё со времён СССР. В противном случае страну ожидает то, о чём уже говорилось выше: господство в республиках князьков, неофеодализм (да что там «нео» — самый обыкновенный, средневековый, с тяжёлым рабским трудом, какой практикуется в Чечне) и устремления республик либо к независимости, либо к «правильному» перераспределению федерального бюджета.
источник