А у нас пока еще есть шансы…
![]()
Империя… Столько ассоциаций, столько коннотаций, болезненных, славных, горделивых и злых, стоит за этим словом. Великороссу сложно понять желание национальных окраин отделиться и зажить своей, сепаратной, жизнью. Если в рамках общей страны не происходит геноцида, например. Ведь куда как приятней, попивая сок у себя в квартале, болеть за сборную страны, побеждающую на всех Олимпиадах, чем пытаться выбрать, за кого болеть, когда спортсмен твоей маленькой, но очень гордой страны не прошел отборочный тур. Это, конечно, вульгарный пример. Но суть-то передана верно: непонятно, как можно хотеть выделиться в отдельную страну, когда внутри общей можно иметь столько бонусов и возможностей для развития, когда конкурентная среда огромной страны задает высочайшую планку.
Говорят, в СССР было лучшее в мире образование. Чушь это, в СССР просто была конкуренция интеллекта. ВУЗам не надо было думать о недоборе студентов и урезании бюджетов, - абитуриенты обивали пороги годами. Как результат – технологическая база, которая даже спустя более 20 лет все еще оставляет шанс осколкам советской империи о чем-то мечтать.
Это только один из бонусов, самые значительные – экономические. Единая валюта, низкие внутренние тарифы, единое законодательство, отсутствие таможенных границ, преференции для окраин, гибкость и мобильность региональной политики. Этот неполный перечень сейчас пытается реализовывать Евросоюз, который уже столкнулся с отрицательной стороной чрезмерной независимости провинций и пытается бороться с неслухами с поистине европейской жестокостью.
Но самый значительный плюс, о котором мало говорят, но который непосредственно влияет на уровень жизни населения, это сознание имперского человека. Редьярд Киплинг назвал этот феномен имперской культуры «бремя белого человека». Имперец несет свет просвещения в мрачные медвежьи углы отдаленных окраин, приобщает к цивилизации, защищает закон, внедряет технические и технологические новшества, начиная от правил гигиены и заканчивая отменой обычая сжигать вдов. Имперец мыслит категориями совсем иными, чем представитель маленьких племен, слишком замкнутых в своей анклавности. Имперец ощущает всю мощь страны за своими плечами, ему нет особой нужды чрезмерно сковывать свои амбиции осознанием крошечности своей родины.
![]()
Ко мне в руки попала книга В.П. Шестакова «Уинстон Черчилль. Интеллектуальный портрет». По большому счету, Черчилль являет собой образ всего того, что мы потеряли, перестав быть Российской империей, - образ патриотического деятеля, не знающего преград для своего интеллекта и талантов, способного вариативно действовать, обладающего широким умом и разносторонними дарованиями. Насколько дешевле стоила Великобритании победа, по сравнению с СССР! И немалая в этом заслуга принадлежит именно Черчиллю. Фактически, созданная им картина мира до сих пор довлеет над сознанием подавляющей части как элит, так и народов, планеты. Впрочем, он был неплохим художником (а также писателем, оратором и философом).
Советская империя по инерции продолжала производить элитариев высокого класса, однако инерция эта все угасала, будучи ограниченной философией маркизма-ленинизма, с одной стороны, и страхом партийной бюрократии, с другой. Во многом это связано со Сталиным, - в какой-то момент он обратился к опыту прежней империи, восстановив то, что еще можно было восстановить без значительного ущерба для политической надстройки. Сталин – тоже имперец, и это пример имперца-недоучки, который так же обладает недюжинным умом и широтой мысли, но неспособен на значительное и синкретическое интеллектуальное усилие. На его примере можно видеть, к чему приводят имперские амбиции, не будучи подкрепленные должной степенью образования, в том числе в сфере морали и нравственности.
Именно амбициозность Сталина до сих пор привлекает многих его поклонников, но эта амбициозность – плод имперского сознания грузинского семинариста, а не личная характеристика. Она вызывает сочувствие и понимание у миллионов соотечественников, потому что мы все – наследники империи. Недоучки, самозванцы, незаконнорожденные, но наследники. Уж какие есть, других нету, другие уплыли пароходами и сгинули в безвременье.
Сегодняшнее состояние дел, что в России, что на Украине, что в Белоруссии, вызывает тоску, - тоску по империи. Тоску по амбициям, тоску по величию, тоску по бремени белого человека. Сейчас у нас нет лидеров и элиты, которая обладала бы имперским сознанием. Поэтому, собственно, нет и единой империи. Местные элиты, управляемые исключительно животными инстинктами, хищнически эксплуатируют ресурсы государств, которыми они правят. Современные элитарии – отнюдь не интеллектуалы, их не тяготит никакое бремя, мыслят они масштабами своего кошелька, словом, они ничем не отличаются от тысяч других элит тысяч других, давно исчезнувших, народов. Они не стали элитой, пройдя сквозь тщательный отбор интеллектуальной конкуренции, их власть случайна, и они это чувствуют, ведь они тоже недоимперцы. Поэтому и трудятся на ниве самообогащения столь усердно, - от страха, что завтра придет хозяин и выгонит их вон. Увы, но хозяин тоже сгинул, еще в 18-м году прошлого века, так что прийти некому. А скоро будет уже и некуда.
Хотелось бы закончить на позитивной ноте, но позитива не очень-то много. Остатки имперского сознания, еще способного помочь восстановить былое величие, выкорчевываются разнообразными «цветными» революциями, топят в оппозиционном «болоте», измельчают в постоянном национальном унижении, искажая и уничтожая любую память о том, что такое – жить в империи и принадлежать ей. Кто это делает? Те, кто тщательно посчитал масштаб наследия, и кто не прочь присвоить его себе. И их можно понять: уж больно вкусный кусок лежит перед ними, истекая нефтью и сочась прочими природными богатствами. Осталось низвести народ до уровня сознания родо-племенного союза, и можно начинать нести свет цивилизации дикими язычникам, по старой доброй западной традиции нещадно грабя и насилуя местное население.
Порой сложно понять, почему украинцы и белорусы испытывают столько нелюбви, если не сказать ненависти, к России, к русским. Вроде бы все вышли из одного народа, вроде бы все жили в одной стране, строили одну империю. Эта ненависть пугает и ранит, она ошеломляет, вызывает негодование и обиду. Но и удивляет, - потому что сепарация, отделение неизменно ухудшает интеллектуальный уровень народа, снижает его конкурентоспособность как производителя человеческого капитала, лишает преимуществ, какими обладают народы, способные творить историю. Эта ненависть непродуктивна, прежде всего, для самих украинцев и белорусов, потому что несет в себе изрядно идиотский посыл «назло бабушке отморожу уши»: назло русским будем делать то-то и то-то(перекрывать газ, подрывая доверительные отношения, шантажировать закрытием базы Черноморского флота и т.д. и т.п.), пусть и сами пострадаем, нам для независимости ничего не жалко. Выглядит со стороны такие кульбиты очень глупо и мелко.
Впрочем, мелочность – удел мелких этнических общностей. Это вам не империя. Надо как-то начинать привыкать и перестать уже удивляться, наверное.
Орел на воротах Русского музея. Фото![]()
myrisingsun
![]()
источник
Империя… Столько ассоциаций, столько коннотаций, болезненных, славных, горделивых и злых, стоит за этим словом. Великороссу сложно понять желание национальных окраин отделиться и зажить своей, сепаратной, жизнью. Если в рамках общей страны не происходит геноцида, например. Ведь куда как приятней, попивая сок у себя в квартале, болеть за сборную страны, побеждающую на всех Олимпиадах, чем пытаться выбрать, за кого болеть, когда спортсмен твоей маленькой, но очень гордой страны не прошел отборочный тур. Это, конечно, вульгарный пример. Но суть-то передана верно: непонятно, как можно хотеть выделиться в отдельную страну, когда внутри общей можно иметь столько бонусов и возможностей для развития, когда конкурентная среда огромной страны задает высочайшую планку.
Говорят, в СССР было лучшее в мире образование. Чушь это, в СССР просто была конкуренция интеллекта. ВУЗам не надо было думать о недоборе студентов и урезании бюджетов, - абитуриенты обивали пороги годами. Как результат – технологическая база, которая даже спустя более 20 лет все еще оставляет шанс осколкам советской империи о чем-то мечтать.
Это только один из бонусов, самые значительные – экономические. Единая валюта, низкие внутренние тарифы, единое законодательство, отсутствие таможенных границ, преференции для окраин, гибкость и мобильность региональной политики. Этот неполный перечень сейчас пытается реализовывать Евросоюз, который уже столкнулся с отрицательной стороной чрезмерной независимости провинций и пытается бороться с неслухами с поистине европейской жестокостью.
Но самый значительный плюс, о котором мало говорят, но который непосредственно влияет на уровень жизни населения, это сознание имперского человека. Редьярд Киплинг назвал этот феномен имперской культуры «бремя белого человека». Имперец несет свет просвещения в мрачные медвежьи углы отдаленных окраин, приобщает к цивилизации, защищает закон, внедряет технические и технологические новшества, начиная от правил гигиены и заканчивая отменой обычая сжигать вдов. Имперец мыслит категориями совсем иными, чем представитель маленьких племен, слишком замкнутых в своей анклавности. Имперец ощущает всю мощь страны за своими плечами, ему нет особой нужды чрезмерно сковывать свои амбиции осознанием крошечности своей родины.
Ко мне в руки попала книга В.П. Шестакова «Уинстон Черчилль. Интеллектуальный портрет». По большому счету, Черчилль являет собой образ всего того, что мы потеряли, перестав быть Российской империей, - образ патриотического деятеля, не знающего преград для своего интеллекта и талантов, способного вариативно действовать, обладающего широким умом и разносторонними дарованиями. Насколько дешевле стоила Великобритании победа, по сравнению с СССР! И немалая в этом заслуга принадлежит именно Черчиллю. Фактически, созданная им картина мира до сих пор довлеет над сознанием подавляющей части как элит, так и народов, планеты. Впрочем, он был неплохим художником (а также писателем, оратором и философом).
Советская империя по инерции продолжала производить элитариев высокого класса, однако инерция эта все угасала, будучи ограниченной философией маркизма-ленинизма, с одной стороны, и страхом партийной бюрократии, с другой. Во многом это связано со Сталиным, - в какой-то момент он обратился к опыту прежней империи, восстановив то, что еще можно было восстановить без значительного ущерба для политической надстройки. Сталин – тоже имперец, и это пример имперца-недоучки, который так же обладает недюжинным умом и широтой мысли, но неспособен на значительное и синкретическое интеллектуальное усилие. На его примере можно видеть, к чему приводят имперские амбиции, не будучи подкрепленные должной степенью образования, в том числе в сфере морали и нравственности.
Именно амбициозность Сталина до сих пор привлекает многих его поклонников, но эта амбициозность – плод имперского сознания грузинского семинариста, а не личная характеристика. Она вызывает сочувствие и понимание у миллионов соотечественников, потому что мы все – наследники империи. Недоучки, самозванцы, незаконнорожденные, но наследники. Уж какие есть, других нету, другие уплыли пароходами и сгинули в безвременье.
Сегодняшнее состояние дел, что в России, что на Украине, что в Белоруссии, вызывает тоску, - тоску по империи. Тоску по амбициям, тоску по величию, тоску по бремени белого человека. Сейчас у нас нет лидеров и элиты, которая обладала бы имперским сознанием. Поэтому, собственно, нет и единой империи. Местные элиты, управляемые исключительно животными инстинктами, хищнически эксплуатируют ресурсы государств, которыми они правят. Современные элитарии – отнюдь не интеллектуалы, их не тяготит никакое бремя, мыслят они масштабами своего кошелька, словом, они ничем не отличаются от тысяч других элит тысяч других, давно исчезнувших, народов. Они не стали элитой, пройдя сквозь тщательный отбор интеллектуальной конкуренции, их власть случайна, и они это чувствуют, ведь они тоже недоимперцы. Поэтому и трудятся на ниве самообогащения столь усердно, - от страха, что завтра придет хозяин и выгонит их вон. Увы, но хозяин тоже сгинул, еще в 18-м году прошлого века, так что прийти некому. А скоро будет уже и некуда.
Хотелось бы закончить на позитивной ноте, но позитива не очень-то много. Остатки имперского сознания, еще способного помочь восстановить былое величие, выкорчевываются разнообразными «цветными» революциями, топят в оппозиционном «болоте», измельчают в постоянном национальном унижении, искажая и уничтожая любую память о том, что такое – жить в империи и принадлежать ей. Кто это делает? Те, кто тщательно посчитал масштаб наследия, и кто не прочь присвоить его себе. И их можно понять: уж больно вкусный кусок лежит перед ними, истекая нефтью и сочась прочими природными богатствами. Осталось низвести народ до уровня сознания родо-племенного союза, и можно начинать нести свет цивилизации дикими язычникам, по старой доброй западной традиции нещадно грабя и насилуя местное население.
Порой сложно понять, почему украинцы и белорусы испытывают столько нелюбви, если не сказать ненависти, к России, к русским. Вроде бы все вышли из одного народа, вроде бы все жили в одной стране, строили одну империю. Эта ненависть пугает и ранит, она ошеломляет, вызывает негодование и обиду. Но и удивляет, - потому что сепарация, отделение неизменно ухудшает интеллектуальный уровень народа, снижает его конкурентоспособность как производителя человеческого капитала, лишает преимуществ, какими обладают народы, способные творить историю. Эта ненависть непродуктивна, прежде всего, для самих украинцев и белорусов, потому что несет в себе изрядно идиотский посыл «назло бабушке отморожу уши»: назло русским будем делать то-то и то-то(перекрывать газ, подрывая доверительные отношения, шантажировать закрытием базы Черноморского флота и т.д. и т.п.), пусть и сами пострадаем, нам для независимости ничего не жалко. Выглядит со стороны такие кульбиты очень глупо и мелко.
Впрочем, мелочность – удел мелких этнических общностей. Это вам не империя. Надо как-то начинать привыкать и перестать уже удивляться, наверное.
Орел на воротах Русского музея. Фото
myrisingsun
источник