Есть shashlik и вариться живьём в бане на русской даче. Фото автора.
Hank Leukart.
Becoming Russian. Eating shashlik and being boiled alive in a bathhouse at a Russian dacha.
Это последняя статья в серии о жизни, подобно местным жителям в России.
Владимир, Россия – «Это старые аттракционы из нашего детства»: - говорит Миша. «Тогда это была другая страна...» Мой русский друг-библиотекарь Даша, её парень - радио-журналист Миша, её друг детства Михаил, и я стояли в сырую августовскую погоду Центральном парке Владимира, одной из средневековых столиц России. Русские задумчиво смотрели на аттракционы советских времен, заброшенного парка развлечений: неработающие горки, изношенные карусели, и заброшенные, качели морской тематики.
«Девяностые были трудными», - продолжает Миша. «У людей не было денег, и каждый день был похож на войну».
«Иногда, я не могла позволить себе обед в школе», - добавляет Даша.
Во время фотографирования достопримечательностей я поражаюсь русской бесконечной склонности в любой момент сворачивать в самоанализ. В этом есть что-то кинематографическое.
Это мой последний уик-энд в России этим летом, и мои русские друзья великодушно предложили свозить меня на dacha, загородный дом отдыха в окрестностях русского города. Я пытаюсь жить так, как местные в России, и эта экскурсия, кажется, идеальным, подлинно русским финалом моей поездки.
Цветы перед дачей, типичным русским загородным домом.
«Как Вам нравятся наши русские дороги?» - спрашивает меня Даша, пока Михаил ведёт нас по русской деревне. Я говорю ей, что дороги сами по себе не намного хуже, чем в Калифорнии (выбоины изобилуют из-за некомпетентного государственного управления), но я заметил, что русские водители опасно перестраиваются сквозь движение, не особо заботясь о безопасности. «Большинство россиян не сдавали на водительские права; они просто подкупают чиновников, чтобы получить их», - объясняет Даша.
На нашем пути, мы решили посетить Владимир, город Всемирного наследия ЮНЕСКО: древний, яркий город, с белыми Золотыми воротами, пятиглавым Успенским собором с 40-футовой высоты мозаикой 15-го века, четырьмя колоннами собора святого Димитрия, и живописной церковью Покрова Пресвятой Богородицы на реке Нерль. Больше часа мы проводим у церкви на берегу реки, блуждая у её подножия. Полчаса я, сидя на траве на берегу реки, смотрел, как русский художник масляными красками создавал на холсте красивую, с черным куполом, ослепительно-белую церковь - когда Даша, Миша, и Михаил присоединились ко мне.
«На дачу!» - торопил Михаил. «Мы должны отдохнуть, попахать».
«Попахать?» - переспрашиваю я. Я часто убеждаюсь в том, что русский юмор почти невозможно перевести без посторонней помощи.
«Визит на дачу - это рабочий отдых», - объясняет Михаил, мерцая глазами. «Ты всегда пашешь» Когда мы, наконец, прибыли на дачу его семьи, я понимаю, что он не шутит: Михаил быстро просит меня нарубить топором дрова, чтобы обеспечить топливом мой девственной опыт banya, традиционной русской бани, внутри которой температура превышает 200 градусов по Фаренгейту.
Русский банкет с шашлыком ожидает едоков.
Я никогда не колол дрова топором, поэтому я небрежно схватил топор и попытался выглядеть похоже на мужественного русского. Но, когда Михаил и Миша подошли, чтобы проверить мои успехи, они увидели меня, как попало размахивающим топором вокруг, часто не в состоянии попасть по дереву.
«Ты должен выровнять топор, а затем опустить его», - заявляет Михаил. «В противном случае, ты рубанёшь свою ногу».
«Есть старый русский анекдот», - говорит Миша. «Эй, бросаю тебе топор! Почему ты молчишь? О, ты поймал его». Русские ничего, если не тупые. Я прислушался к их предупреждениям.
После того как я справился с окончанием колки дров (хотел бы похвастаться - не отрезав себе ногу), Михаил готовит банную печь, в то время как Миша разжигает угли в уличном гриле и просит меня насадить на шампуры маринованное мясо для shashlikа, русского вида барбекю. Будучи американцем, я сожалею, что пропустил класс, в котором, очевидно, приняли участие все русские мальчишки, где учат, как стать настоящим русским мужиком. Я подозреваю, что класс вёл сам Владимир Путин.
Тем не менее, мне удалось нанизать мясо на шампуры и помочь разложить их на гриле, и вскоре, вчетвером мы наслаждаемся превосходной русской едой: syrniki (русскими сырными оладьями), борщом, шашлыком, и, конечно, водкой.
Русский shashlik готовится на гриле во дворе дачи.
«Благодарю вас за такое изобилие русской еды», - говорю я моим русским друзьям. «Shashlik - это здорово!»
«Есть старый русский анекдот», - рассказывает Миша. «Это закон в России: сначала масло, затем чеснок. Если нет, то тюрьма».
«Русская баня прямо сейчас прогрета до 100 градусов [Цельсия]!"Михаил объявляет с ликованием, как будто он не может дождаться, чтобы сварить гостящего американца живьём.
После питья чая с pryaniki (традиционное русское имбирное печенье), вчетвером мы прошли ко входу в вестибюль бани. Я нервничаю - я не посещаю сауны или парные, даже в США, потому что я считаю их слишком душными. В вестибюле, русские, каждый захватывает фетровую шляпу с нашитой на неё красной звездой русской армии. Я чувствую себя американским предателем, когда тоже беру такую.
«Хорошо, теперь мы снимаем с себя одежду», - говорит Михаил, в то время как он раздевается до нижнего белья. Смогут ли они поймать меня, если я побегу так быстро, как только смогу обратно в Москву? - размышляю я про себя.
«Есть старый русский анекдот, - говорит Миша. «Я иду в баню. Если я не вернусь, сообщите правительству, что я был коммунистом».
Я смотрю на этих двоих с сомнением. Я не могу себе представить, что может мотивировать, чтобы кто-то добровольно вошёл в комнату при температуре более 200 градусов по Фаренгейту.
Русская banya или парная, сделана из дерева, с печью, которая может нагреть интерьер более 200 градусов по Фаренгейту.
«Вы должны попробовать русскую баню», - настаивает Михаил. Он прав, - думаю я. Я должен испытать русскую баню. Я не хочу оставить Россию, не испробовав русскую баню. И когда я начал опускать неопределенные артикли из моего английского? Русская баня уже сводит меня с ума.
«Хорошо, давайте сделаем это», - говорю я, уверенный, что это то, что я делать не хочу.
Я первый открываю дверь, и мы медленно шагаем в баню.
О. МОЙ. БОГ. Человек не может быть настолько горячим и не умереть мгновенно,- думаю я. Я начинаю паниковать: Моя голова взорвётся. Слишком жарко. Слишком жарко. Слишком жарко. Нет, правда, моя голова взорвётся. Серьёзно, я чувствую, что моя голова в самом процессе настоящего взрыва.
«Ложись», - приказывает Михаил. Я тихо постанываю, но подчиняюсь. Вчетвером мы лежим на банных скамьях около десяти минут. Во-первых, я почти уверен, что мое тело вот-вот загорится, но, как только я расслабляюсь, я понимаю, что моё тело начинает становиться более привыкшим к экстремальным температурам. Но, может быть, это хитрость; это похоже на то, что - омар и к тому времени как я пойму, что меня варят живьем, будет слишком поздно, - думаю, я.
«Зимой мы бы выбежали из бани, прыгнули бы в снег, чтобы остыть, а затем вернулись бы обратно в баню», - говорит Михаил. Я надеюсь, что он заметил, что моя голова, несомненно, вот-вот взорвется. «Но сегодня нет никакого снега». Затем он выводит нас обратно в вестибюль, чтобы остыть в течение примерно пяти минут, а потом, он заводит нас обратно в баню. Едва я ещё раз стал привыкать к жаре, лёжа на нижней скамье, как Михаил выхватывает большую березовую ветку из ведра с горячей водой и начинает бить ею по спине
Фетровые шляпы в русской бане защищают головы купальщиков от избыточного тепла.
«Подожди, серьезно, ЧТО мы сейчас делаем?» Я спрашиваю, немного с большим напором, чем подразумеваю. В комнате настолько влажно, что я чувствую, что дышу горячей водой.
«Это традиция», - отвечает Михаил, продолжая меня пороть веткой. «Это помогает выведению токсинов». Хотя я уже познакомился с загадочной русской душой, я всё ещё удивлён, обнаружив, что русская тенденция к мазохизму выходит далеко за рамки моей самой смелой фантазии.
«Боже мой, серьезно, я слишком горячий», - выпаливаю я. «Слишком. Горячий!». Михаил, Миша и Даша смеются. Мы снова выходим в вестибюль, и я глубоко вдыхаю прохладный воздух.
«Есть старый русский анекдот», - говорит Миша. «Русские находят дневник американца, в котором написано: «Вчера я пил с русскими. Чуть не умер. Сегодня я ходил в русскую баню. Лучше бы я умер вчера».
«Но мы должны опять войти», - говорит Михаил, в то время как трое россиян смотрят на меня неуверенно. «Мы всегда посещаем баню, по крайней мере, три раза». Но, они выглядят немного взволнованными. Я думаю, что они считают, что они, возможно, слишком сильно пытали американца.
Пока пар поднимается от моей кожи во время стояния в вестибюле, мой разум уносится к Чебурашке, классическому русскому анимационному детскому фильму, тому самому, что я смотрел, когда я впервые приехал в Россию. Я думаю о Чебурашкином недруге, старой женщине по имени Shapoklyak, бесконечно противостоящей ему. В одной из серий, старушка крадёт бумажник Чебурашки, билеты на поезд и garmoshka (русский аккордион) его друга крокодила Гены во время поездки в поезде. Когда проводник выбрасывает Чебурашку и Гену с поезда, эти двое решают продолжить своё путешествие автостопом на крыше голубого вагона поезда. Когда старуха появляется снова, она имеет наглость не только присоединиться к ним на крыше поезда, а также потребовать, чтобы Гена развлёк её песней и игрой на его же гармошке. Гена приступает играть красивую, тоскливую русскую балладу «Голубой вагон»:
Борщ - традиционный украинский суп.
Медленно минуты улетают вдаль,
Встречи с ними ты уже не жди.
И хотя, нам прошлого немного жаль,
Лучшее, конечно, впереди!
... Голубой вагон бежит, качается,
Скорый поезд набирает ход,
Ну зачем же этот день кончается?
Пусть бы он тянулся целый год!
Скатертью, скатертью, дальний путь стелится
И упирается прямо в небосклон
Каждому, каждому, в лучшее верится,
Катится катится голубой вагон.
До этого я никогда не понимал, почему Чебурашка и Гена не избили Шапокляк до полусмерти и не сбросили её с набравшего скорость поезда. Но, пока я стою в нижнем белье с моими русскими друзьями, мне пришло в голову, что старушка предназначена, так или иначе, в качестве метафоры жизни в России. Старуха часто осложняет жизнь Чебурашки, но Чебурашка не может так или иначе не любить её. Её вмешательству как-то всегда удаётся укрепить дружбу между Чебурашкой и Геной - и, дружба является, прежде всего, самой большой ценностью в России.
Я собираюсь свариться живьём в русской бане, но, пока я смотрю на моих русских друзей, для меня невыносима мысль, что этот день - мой последний день в России - вот-вот подойдёт к концу. Меня охватывает тепло.
«Я думаю, теперь я настоящий русский», - говорю я. «Пойдёмте внутрь ещё раз».
Syrniki, русские сырные оладьи - традиционное русское блюдо.
источник