О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Редьярд Киплинг БАЛЛАДА О ВОСТОКЕ И ЗАПАДЕ Перевод Е. Полонской
Сергей Рогов, Директор Института США и Канады РАН, академик РАН, член РСМД
Авторский коллектив: академик РАН, д.и.н. С.М.Рогов, к.полит.н. П.А. Шариков, к.э.н. С.Н. Бабич, И.А. Петрова, Н.В. Степанова
Введение
После распада Советского Союза у Америки не осталось равного по силам соперника. На рубеже XX-XXI веков США достигли пика своей мощи. Вашингтону казалось, что в мире надолго утвердится господство «единственной сверхдержавы». Но Соединенные Штаты при Джордже Буше-младшем перенапрягли свои силы в попытке консолидировать однополярную систему международных отношений. Забуксовал и процесс глобализации под эгидой Вашингтона. В мире возобладала тенденция к многополярности.
12 февраля 2013 года президент США Барак Обама выступил в Конгрессе с посланием «О положении страны», в котором изложил приоритеты американской политики на второй срок своего пребывания у власти. На мировой арене Обама намерен поставить США во главе двух гигантских экономических блоков – Трансатлантического и Транстихоокеанского [1]. Это должно обеспечить Вашингтону лидерство в полицентрической системе международных отношений. Такая схема стала одним из ключевых компонентов «доктрины Обамы».
«Паровой каток»
Фото: Коллаж РСМД Национальный разведывательный совет США: Китай будет обладать самой крупной экономикой, превзойдя США до 2030 г.
США, Европейский союз и Япония не смогли быстро преодолеть последствия финансово-экономического кризиса 2008-2009 гг. В то время как Запад топчется месте, быстрыми темпами растет Китай, демонстрирующий крайне высокие темпы экономического развития. Как констатирует один из американских экспертов, «мультиполяризация произошла раньше и более решительно, чем ожидалось» [2].
В статье «Пока Америка спала», журнал «Форин полиси» (Foreign Policy) утверждает: «Подъем Китая стал возможным благодаря бездействию США. У Китая была стратегия, у Америки ее не было. После атаки 11 сентября США сфокусировались на Ближнем Востоке вместо Китая» [3]. В свою очередь, еженедельник «Нэшенл интерест» (The National Interest) отмечает: «Пока США уделяли максимум времени и ресурсов ближневосточным войнам, Китай с помощью торговли и улыбок добился больших успехов со своими азиатскими соседями» [4].
В результате «фабрика мира» переместилась из Америки в Восточную Азию. За последнее десятилетие доля Соединенных Штатов в мировом ВВП по паритету покупательной способности (ППС) упала с 23% до 18%, а доля КНР выросла с 10 до 15%. По обменному курсу США пока в два раза опережают Китай (см. Таблицу 1). Китайцы уже обошли Америку по объему товарного экспорта и производству автомобилей. На долю КНР приходится более половины мировых золотовалютных резервов. Правда, в экономической сфере между Китаем и США сложилась взаимозависимость. В 2012 году объем американо-китайской торговли достиг 536 млрд. долл. (экспорт США – 110 млрд. долл., импорт – 426 млрд. долл.) [5]. Пекин стал главным кредитором Вашингтона. На долю КНР приходится почти 22% долговых обязательств казначейства США [6].
Китай проявляет растущую активность не только в АТР, но и успешно конкурирует с США в Латинской Америке и Европейским союзом в Африке (см. Таблицы 6 и 7). В последнее время КНР начала проникновение в Арктику [7]. К 2020 году по арктическому маршруту пойдет 15% китайской внешней торговли.
В докладе Национального разведывательного совета США, опубликованном в декабре 2012 года, говорится: «Азия превзойдет Северную Америку и Европу вместе взятые по глобальной мощи с учетом размеров ВВП, населения, военных расходов и технологических инвестиций. Китай будет обладать самой крупной экономикой, превзойдя США до 2030 г.» [8]
Глобальные опросы общественного мнения в 2012 году показали, что только 36% опрошенных считали США ведущей экономической державой мира (в 2008 году – 45%), а 42% полагали, что на первом месте уже находится КНР (в 2008 году – всего лишь 22%) [9].
Как подчеркивает бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, главным долгосрочным приоритетом Вашингтона должны быть отношения с Китаем, потенциальной сверхдержавой XXI века [10]. Если китайская модель экономического развития не зайдет в тупик, уже в нынешнем десятилетии КНР сравняется с США по размерам ВВП (по ППС), а в середине нынешнего столетия китайский ВВП будет в два раза превосходить американский по обменному курсу. Предполагается, что Пекин догонит и перегонит Вашингтон и по военным расходам. Как противостоять китайскому «паровому катку» или направить его по американским рельсам? «Можно ли интегрировать усиливающийся Китай в существующий миропорядок, или подъем Китая будет сопровождаться требованием радикальных изменений?» [11] - так ставят вопрос эксперты Института исследований внешней политики (Foreign Policy Research Institute).
В свое время Роберт Зеллик, бывший заместитель государственного секретаря в администрации Буша, а затем - президент Всемирного банка, предлагал Китаю стать «ведущим себя ответственно акционером» в американоцентричном мире [12]. Первоначально администрация Обамы также рассчитывала договориться с КНР на условиях США. В тот период популярностью пользовалась идея политолога и одного из ведущих идеологов внешней политики США Збигнева Бжезинского о создании «Большой двойки», в которой Китай стал бы младшим партнером Соединенных Штатов [13]. Был создан формальный механизм для официального диалога между двумя странами по экономическим и стратегическим вопросам.
Однако Китай отказался принимать американские правила игры, например, на переговорах по торговле, климатическим изменениям, интеллектуальной собственности. Несмотря на обвинения в валютных манипуляциях, которые выдвигаются против КНР в США в связи огромным торговым дисбалансом между двумя странами [14], Пекин пошел лишь на незначительные уступки и не согласился на ревальвацию.
Как констатировал Роберт Зеллик, «Китай оказался недовольным акционером» [15]. Пекин отказался сотрудничать на условиях Вашингтона [16], утверждает известный американский политический аналитик Фарид Закария.
Новый руководитель КНР Си Цзиньпин на заседании Всекитайского собрания народных представителей провозгласил: «Нам необходимо умножать свои силы и неуклонно идти вперед для того, чтобы в дальнейшем продвинуть вперед социализм с китайской спецификой и бороться за достижение «китайской мечты» о великом возрождении китайской нации». Председатель КНР напомнил о 170 годах, прошедших со времени первой Опиумной войны (1839-1842), о всей пятитысячелетней истории китайской цивилизации. «Китайская нация - это нация, обладающая беспрецедентной созидательной силой» [17], - подчеркнул Си Цзиньпин. Он заявил, что Вооружённые силы КНР должны находиться «в полной боевой готовности для обеспечения победы в любой войне» [18].
Как утверждают некоторые американские эксперты, «Пекин считает, что США являются одновременно и величайшей угрозой национальной безопасности Китая, и приходящей в упадок державой» [19]. «Китай намерен стать величайшей державой мира и быть признанным как Китай, а не как почетный член западного сообщества» [20], - заявил бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю.
Не следует забывать, что в американо-китайских отношениях определенную роль играет идеологический фактор. После распада Советского Союза Китай стал символом успешно развивающейся альтернативной модели социально-экономического развития, авторитарной антитезой западной либеральной демократии. Пекин с подозрением относится к кампании Вашингтона по продвижению демократии и прав человека по американскому образцу. Недовольство Пекина вызывает поддержка Вашингтоном Тайваня, а также сепаратистских движений в Тибете и Синьцзяне. В США по-прежнему многие рассматривают КНР как «коммунистическую державу».
Например, в платформе Республиканской партии на выборах 2012 года говорилось: «Мы осуждаем действия китайского правительства: наращивание Китаем без всякой нужды военной мощи, подавление прав человека в Тибете, Синьцзяне и других районах, преследование за религиозные убеждения, варварскую политику «одна семья - один ребенок», подрыв демократии в Гонконге, территориальные требования в Южно-Китайском море, отказ Китая обеспечивать интеллектуальные права, а также валютное манипулирование» [21].
Показательно, что 66% американцев считают Китай соперником, а 52% полагают, что подъем Китая – это угроза для США [22]. 23% опрошенных убеждены, что Китай (только 2% - Россия) представляет «главную угрозу» для Америки [23].
Не случайно в ходе дебатов перед президентскими выборами осенью 2012 года Барак Обама охарактеризовал Китай как «соперника» (adversary) Америки, а кандидат республиканцев Митт Ромни призвал перейти к жесткому давлению на Пекин, хотя и объявил Россию «геополитическим противником Америки номер один» [24].
Смена вех
Фото:Два региональных «кольца» во главе с Вашингтоном:Трансатлантическое партнерство и Транстихоокеанское партнерство
Администрация Барака Обамы отказалась от «глобальной войны против терроризма». На вооружение была взята концепция «умной силы».
«После десятилетия, которое характеризовалось событиями 11 сентября, двумя войнами и финансовым кризисом, президент Обама пришел к власти с намерением восстановить основы глобального лидерства США» [25], - заявил советник президента по национальной безопасности Том Донилон, выступая 11 марта 2013 г. в «Азиатском обществе».
Почетный президент Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) Лесли Гелб считает, что администрация Обамы «понимает ограниченность применения американской военной мощи гораздо лучше, чем Буш». По оценке Гелба, Обама признает, что «превосходство в обычных вооруженных силах не дает возможности умиротворять страны или побеждать в гражданских войнах и внутренних конфликтах» [26].
Нынешний хозяин Белого дома, похоже, понимает, что надо покончить с «десятилетием войн», развязанных Бушем-младшим, провести глубокие внутренние реформы для обеспечения конкурентоспособности Соединенных Штатов в многополярном мире. Перед Обамой встала задача провести организованное отступление без панического бегства на международной арене с тем, чтобы сохранить американское лидерство, но уменьшить бремя США. Необходимо произвести перегруппировку сил и сократить внешние обязательства, которые Вашингтон больше не в состоянии выполнять. Тем временем надо восстанавливать американскую экономику, многие механизмы которой перестали работать эффективно. Внутренний спрос больше не в состоянии обеспечивать экономическое развитие Соединенных Штатов. Поэтому администрация Обамы придает особое значение экономическому росту и созданию новых рабочих мест за счет увеличения экспорта продукции американской обрабатывающей промышленности.
В значительной степени эти соображения отражаются и на нынешнем подходе США к международным делам. Внешняя политика Обамы должна помочь преодолеть внутренний кризис и не допускать перенапряжения сил Америки.
Профессор Джорджтаунского университета Уильям Ричард Смайсер писал: «Обама и его команда считают, что США необходима новая стратегическая доктрина, отвечающая происходящим в мире изменениям, включая завершение военного присутствия в Ираке и затем в Афганистане. Новая доктрина должна отражать замедление американской экономики, жесткие ограничения на ресурсы США, а также необходимость срочно сократить разрыв между богатыми и бедными в Америке» [27].
Со времени Гарри Трумэна каждый президент провозглашает свою доктрину, которая отражает соответствующие приоритеты хозяина Белого дома. Своя доктрина, предусматривавшая продвижение демократии с помощью вооруженной интервенции, была и Джорджа Буша-младшего. Администрация Барака Обамы пересмотрела этот подход и отказалась от «глобальной войны против терроризма». На вооружение была взята концепция «умной силы». Она предусматривает отказ от упора на сугубо военные инструменты («жесткая сила») защиты интересов США, которого придерживались неоконсерваторы при Буше. Подход Обамы предполагает активное применение невоенных инструментов («мягкая сила»).
Неоконсерваторы утверждают, что доктрина Обамы предусматривает «отступление» и даже «упадок» Америки на мировой арене. Об этом, например, много пишет журналист Чарльз Краутхаммер [28]. Но эта оценка отражает внутриполитическую борьбу в США, а не реальность.
Как показывает пример Ливии и Сирии, Обама предпочитает «лидерство из дальних рядов» [29], предоставляя более активную военную роль американским союзникам. Вместе с тем возрастает роль спецопераций (в результате одной из них был убит лидер «Аль-Каиды» Усама бен Ладен). Активно применяются и беспилотные летательные аппараты.
При этом вырисовываются контуры весьма амбициозной стратегии, своего рода «доктрина Обамы». Дэвид Сэнгер, бывший глава корпункта газеты «Нью-Йорк таймс» при Белом доме, работающий ныне в Гарвардском университете, автор книги о внешней политике администрации Обамы [30], сравнивал политику нынешнего президента в Ливии и Сирии с ленд-лизом Франклина Рузвельта [31]. Но, на наш взгляд, доктрина Обамы не ограничивается подходом к Ближнему Востоку и носит не локальный, а глобальный характер.
Вашингтон сталкивается с дилеммой: пойти на уступки Китаю как «второй сверхдержаве» либо начать сдерживание Пекина.
По словам Тома Донилона, новая «всеобъемлющая многомерная стратегия» администрации Обамы означает «использование всех элементов мощи США – военных, политических, торговых, а также инвестиций и продвижения американских идеологических ценностей» [32]. На первый план вышли дипломатические и экономические методы защиты американских интересов на мировой арене, хотя Вашингтон не собирается отказываться от использования военной силы.
«Подъем Китая привел к сдвигам в его пользу соотношения жесткой силы - военной и экономической мощи, но мягкая сила остается и даже возрастает как фактор мощи США» [33], - считают эксперты Института исследований внешней политики (Foreign Policy Research Institute).
Известный американский специалист по военным вопросам Ричард Беттс пишет: «Самым опасным долгосрочным риском, вызванным непоследовательностью Вашингтона в его политике сдерживания, является уклонение от принятия решения по поводу стратегии США в отношении Китая. Вашингтону необходимо решить, относиться ли к Китаю как к угрозе, которую необходимо сдерживать, или как к державе, с которой необходимо сотрудничать» [34]. Как считает Беттс, в первом случае США должны «открыто заявить о своем намерении сдерживать Китай. Это значит, что Вашингтон будет блокировать действия Пекина по расширению его территории либо путем военных действий, либо путем политического сдерживания. Этот подход кажется довольно опрометчивым, поскольку Китай считает политику сдерживания агрессивной угрозой». Во втором случае США «автоматически должны признать, что когда Китай по-настоящему станет сверхдержавой, он естественно захочет воспользоваться всеми прерогативами сверхдержавы, в частности он захочет господствовать в своем регионе. И Вашингтону придется принять тот факт, что все незначительные споры будут решаться скорее в интересах Китая, чем в интересах его слабых соседей» [35].
Доктрина Обамы пытается совмещать оба подхода.
Тихий океан: американское озеро или китайское море?
ТИХИЙ ОКЕАН (29 апреля 2013) Крейсер УРО USS Princeton (CG 59), корабль обеспечения USNS Guadalupe (T-AO 200), а также авианосец USS Nimitz (CVN 68) участвуют в приемке припасов в море, в сопрвождении эсминцев УРО USS Momsen (DDG 92) и USS Preble (DDG 88). Группа, включающяя в себя Nimitz, Princeton, и Carrier Air Wing 11, направляется в западную часть Тихого океана, где они будут проводить операции по обеспечению безопасности. Momsen и Preble будут развернуты самостоятельно в районе действий 7-го флота США. (ВМС США фото: Специалист 1-го класса по массовым коммуникациям Michael D. Cole)(Святое дело для пиндосов - пополнение жратвой и туалетной бумагой.Прим.keyboard09)
Администрация Обамы отрицает, что ее новая доктрина предусматривает «сдерживание Китая» по образцу «сдерживания» Советского Союза в период Холодной войны. Как публично заявляет Белый дом, американо-китайские отношения включают «элементы сотрудничества и соперничества»
По признанию Донилона, в Белом доме была проведена стратегическая переоценка, выявившая дисбаланс в приоритетах проецирования американской мощи: «Президент определил, что у нас слишком тяжелое бремя в некоторых регионах, например, участие в военных действиях на Ближнем Востоке. В то же время мы слабо присутствуем в других регионах, таких как АТР» [36].
Хиллари Клинтон, будучи государственным секретарем США, в программной статье объявила о наступлении «Тихоокеанского века Америки». «Поощрение роста и динамизма Азии является центральным экономическим и стратегическим интересом Америки. Открытые рынки в Азии дают США беспрецедентные возможности для инвестиций, торговли и доступа к передовым технологиям. Наше экономические восстановление зависит от экспорта и способности американских фирм получить доступ к гигантскому и растущему потребительскому рынку в Азии. Стратегически поддержание мира и безопасности в АТР имеет особое значение для глобального прогресса» [37], писала она.
Теперь Том Донилон провозглашает: «Безопасность и процветание США в XXI веке зависят от американского присутствия и вовлечения в Азии. Мы являемся тихоокеанской державой, мощной и незаменимой». По его словам, «этот жизненно важный, динамичный регион будет стратегическим приоритетом второго срока президента Обамы» [38].
Эта стратегия основывается на нескольких опорах. Прежде всего, это укрепления союзов с Японией, Южной Кореей, Австралией, Таиландом и Филиппинами. Кроме того, предусматривается «развитие партнерства с растущими державами» - Индией и Индонезией. Особый упор делается на формирование новой «экономической архитектуры» АТР.
«Центральное место в экономическом ребалансировании занимает Транстихоокеанское партнерство (ТТП)», - заявил Том Донилон. – «Мы всегда рассматривали ТТП как растущую платформу для региональной экономической интеграции… Эта платформа должна быть открыта для присоединения других стран, при условии, что они готовы принять высокие стандарты ТТП» [39]. Именно на основе ТТП США намерены продвигаться к созданию в АТР зоны свободной торговли, охватывающей весь регион. Заместитель Донилона Майкл Фроман, утверждал, что ТТП «реально интегрирует нас в самый быстро растущий регион мира и даст нам лидирующую роль в установлении правил игры в этом регионе» [40].
Таким образом, стратегия администрации Обамы предусматривает региональную интеграцию под эгидой Вашингтона. На долю США будет приходиться три четверти общего ВВП стран, которые должны войти в ТТП. Это будет обеспечивать американское доминирование в новом экономическом альянсе.
Несомненно, ТТП представляет собой альтернативу продвигаемой Пекином на протяжении последних нескольких лет схеме АСЕАН+3 (региональная экономическая коалиция Китая, Японии, Южной Кореи и стран АСЕАН), которая после присоединения к этой группе Индии, Австралии и Новой Зеландии была расширена до АСЕАН+6.
Вскоре после президентских выборов в США Обама, не присутствовавший на саммите АТЭС во Владивостоке, принял участие в саммите стран АСЕАН+6 в Пномпене (президент В.В. Путин на эту встречу не приехал). На саммите 20 ноября 2012 года было объявлено о начале переговоров по созданию «Всеобъемлющего регионального экономического партнерства». Следует отметить, что эта схема не предусматривает глубокой интеграции. Это отвечает традиционным подходам многих азиатских стран, которые не спешат открывать свой внутренний рынок.
Как представляется, доминирующую роль в таком экономическом альянсе с населением свыше 3 млрд. человек и ВВП в 17 млрд. долл. должен играть Китай, на долю которого будет приходиться половина ВВП входящих в него 16 стран. Индия и Япония, которые также вошли во «Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство», вряд ли смогут уравновесить китайскую мощь. Что касается США, то они вообще остаются за рамками этого проекта.
Для Японии, Южной Кореи и АСЕАН торгово-экономические отношения с КНР стали более важными, чем торговля с США.
И действительно, для Японии, Южной Кореи и АСЕАН торгово-экономические отношения с КНР стали более важными, чем торговля с США. Соседи Китая, как утверждает бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю, стремятся наладить дружественные отношения с «Поднебесной», но опасаются остаться один на один с Пекином. Они боятся Китая, но не хотят открыто вступать с ним в конфликт: «Они понимают, что будут последствия, если они будут мешать Китаю, когда затронуты ключевые китайские интересы. Китай может применить экономические санкции, просто отрезав доступ к своему рынку, где живет 1,3 млрд. людей, чьи доходы и покупательная сила растут» [41]. Поэтому, считает Ли Куан Ю, необходимо, чтобы Америка была «противовесом» КНР.
Эта ситуация, думается, и привела к провозглашению Обамой создания ТТП в качестве одного из главных приоритетов его администрации. Вашингтон не может позволить экономического объединения Азии под эгидой Пекина. Два разных проекта в этом огромном регионе несовместимы.
Признавая провал идеи «Большой двойки», Збигнев Бжезинский с прискорбием констатировал: «Мне жаль, что идея Транстихоокеанского партнерства, которую мы продвигаем, не включает Китай. Но и Китай предлагает создать сферу сотрудничества в Азии, которая не включает США. Обе стороны совершают ошибки» [42].
Пекин крайне негативно отреагировал на план Вашингтона. Газета «Жэньминь жибао» писала: «США укрепляют свои старые военные союзы, подрывают основы мира в Восточной Азии, обостряют территориальные противоречия между Китаем и его соседями, создают единый фронт против Китая, силой навязывают создание Транстихокеанского стратегического партнерства и срывают самостоятельный региональный процесс сотрудничества и интеграции» [43].
Таким образом, на наших глазах в АТР разворачивается острое геоэкономическое и геополитическое соперничество Соединенных Штатов и КНР, которое охватывает самые разные сферы и, видимо, будет продолжаться многие годы и даже десятилетия. По оценке Института исследований внешней политики, «Обама перенес дипломатический и военный фокус Америки с Ближнего Востока на растущий Китай» [44].
Однако администрация Обамы отрицает, что ее новая доктрина предусматривает «сдерживание Китая» по образцу «сдерживания» Советского Союза в период Холодной войны. Как публично заявляет Белый дом, американо-китайские отношения включают «элементы сотрудничества и соперничества» [45], признавая растущую экономическую взаимозависимость США и Китая.
источник